Подснежник (СИ)

Комментарий к Глава 11

Верлен и Рембо — французские поэты, состояли в любовной связи; virginitas (лат.) — девственность, невинность.

========== Глава 12 ==========

После массажа Ален моментально уснул. Словно эти неощутимые прикосновения его успокоили и усыпили. Он даже не помнил, когда Селестен ушёл. Он помнил, что юноша завершил массаж и присел на кровать. Но что он говорил и говорил ли вообще? Мужчина провалился в сон неожиданно. Ему приснилось что-то хорошее. Кажется, подснежники, несмотря на то, что шёл уже первый месяц лета.

Утром Алена разбудила птичка. Где-то в саду, на ветвях одного из деревьев, сидело маленькое пернатое созданьице и щебетало весёлые песенки. Дьюар слышал её чириканье сквозь сон.

Ещё не открывая глаз, Ален с наслаждением зевнул и потянулся. В теле была странная сладкая истома, просыпаться не хотелось. Мужчина ещё раз зевнул, даже слёзы потекли. Протирая заспанные глаза, он подумал, что день сегодня наверняка будет замечательный. Было какое-то невесомое, но верное предчувствие чего-то хорошего…

Тут у него зачесалась нога — где-то под коленной чашечкой, — и он на автомате протянул руку, чтобы её почесать, но замер в этом движении, и зрачки его расширились. Так он лежал несколько минут, совершенно ошарашенный, с округлившимися глазами, с растерянной сумасшедшей улыбкой, с дрожащей рукой, протянутой к согнутым коленям.

Это был шок. Впрочем, он длился недолго, хотя секунды осознания произошедшего казались вечностью. Подумать только, что он сделал: протянул руку, чтобы почесать колено!

Чёрт побери! И в самом деле чесалось! Чесалось невыносимо!

Ален, не веря самому себе, коснулся колена. По коже пробежал ток. Коснулся чуть выше бедра — ток…

— Господи! — почти простонал он и вцепился себе в колени обеими руками. — Господи! Что же это? Что это?

Ален рывком сел, позвоночник отдался болью. Мужчина, морщась, потёр спину и распрямил плечи так, как только мог. Все кости, давно не знавшие движения, затрещали. По спине бегали мурашки.

Голова кружилась от вертикального положения. Дыхание сбилось, сердце грохотало, готовое выскочить из грудной клетки.

Непередаваемое ощущение безграничной свободы.

Дьюар сбросил с себя одеяло и уставился на свои ноги. Это не было сном или фантазией, это было реально: Ален сидел на постели, с полусогнутыми в коленях ногами, и шевелил пальцами.

Абсолютная чувствительность. Правда, местами были ощущения, что он чертовски отлежал спину… А, какая разница!

И тут Ален… расплакался. Как ребёнок, он сидел и плакал, гладя свои ноги. Не верится просто: согнутые в коленях! Эти слёзы так же внезапно закончились, как и начались. Дьюар потянул носом и несколько успокоился.

Мужчина отмахнул волосы с лица и потёр лоб. То, чего он так долго ждал и никак не мог дождаться, нагрянуло столь неожиданно, что он даже растерялся и не знал, что ему делать: плакать или смеяться. Впрочем, он уже плакал, а вот рассмеяться почему-то не мог.

Необычно и непривычно: он опять здоров, назло вердиктам врачей. Селестен оказался прав. Как же так?

Ален осторожно спустил ноги — одну за другой — с кровати и поставил их на пол. Холодный пол. Как же приятен был этот холод! Просто само живое, ощущаемое прикосновение к чему-то. Даже сама мысль о реальности этого.

Голова вновь закружилась: Дьюар уже отвык сидеть прямо.

«Нужно снова приучаться», — подумал мужчина с довольной улыбкой, шлёпая босыми ногами по полу.

Ему чертовски захотелось вскочить, принять по-человечески ванну, одеться и окунуться в окружающую его жизнь. Но он не торопился, зная, что теперь это возможно. Безо всяких «вполне».

Он опять видел мир с привычного ракурса. Он повертел головой и повернулся из стороны в сторону — свободно! — и увидел всю свою комнату. Даже ту стену, что была за его спиной. Глупо, но Ален нагнулся и заглянул под кровать. Просто так, чтобы почувствовать, что он снова может наклониться. Он ощущал лёгкое жжение в позвоночнике и только.

Мужчина упал поперёк кровати, широко раскинув руки и согнув ноги, и рассмеялся.

«С ума сойти! — подумал он. — Я столько всего теперь могу! Даже не верится! Я… всё могу! Тысячи движений!»

Мир теперь не кончался этой комнатой. Эта комната, три года бывшая его камерой, вновь стала обычной спальней.

Это чудо, чудо, чудо, чудо…

Дьюар вновь сел. Он словно заново родился этим утром.

В раскрывшихся дверях появился Селестен с подносом в руках. При виде сидящего Алена лицо юноши осветилось улыбкой.

— Смотрите, Селестен! — Мужчина вскочил и сделал несколько неуверенных шагов.

Юноша его удивил: выронил поднос — тарелки и стакан вдребезги! — и вовремя: подхватил покачнувшегося Алена и поддержал его, не давая ему упасть:

— Осторожнее, осторожнее. Не так резко!

— У меня голова закружилась, — счастливо ответил Дьюар, держась за его плечо.

— Естественно. Вам теперь придётся заново учиться ходить, — сказал музыкант. — Обопритесь об меня.

— Вам не тяжело?

— Ну что вы! Всё ещё кружится? — Труавиль придерживал его рукой за талию. — Ничего, это пройдёт. Вы просто отвыкли координировать свои движения.