Подставные люди

Номер Ванды Готар был не из лучших, какой мог предложить «Хэй-Адамс», но и не из худших. Из обоих окон открывался вид на солидное здание штаб-квартиры АФТ-КПП[4], расположенное на противоположной стороне Шестнадцатой улицы. Обстановка состояла из двуспальной кровати, письменного стола, комода, нескольких стульев и неизбежного телевизора. Номер этот предназначался для коммивояжеров, приехавших в столицу на день-другой, чтобы потом вернуться домой или перебраться в другой город. Присутствие Ванды никоим образом не чувствовалось. Она могла провести в номере как один месяц, так и один час. Я не увидел ни чемодана, ни косметички, ни пачки салфеток или книги, которую она могла бы читать на сон грядущий. То ли она относилась к тем путешественникам, которым на сборы требуется не более десяти минут, то ли была патологической чистюлей, и окурок в пепельнице вызывал у нее нервную дрожь. Вновь она позволила нам лицезреть ее спину.

— Хорошо. Когда ты приступишь?

— Как только получу кое-какие ответы.

— Спрашивай.

— Почему вы подделали письмо от Пауля?

Она повернулась к нам и неопределенно махнула левой рукой, как бы показывая, что вопрос столь легкий и ответ Падильо мог бы найти и сам.

— У нас было туго с деньгами и нам требовалась помощь. Мы могли получить этот контракт при одном условии: если ты войдешь в нашу команду. Ты не раз работал с Паулем, и мы подумали, что сможем задеть сентиментальную струнку в твоей душе. Глупо, конечно.

— Он же не умел ни читать, ни писать по-английски. Вам следовало помнить, что я это знаю.

Она пожала плечами.

— Мы пошли на заведомый риск. Не так уж много людей знали об этом, потому что говорил он, как англичанин. А вот психологический блок не позволял ему ни читать, ни писать. Уолтер подделал его почерк.

— Это ему всегда хорошо удавалось, — кивнул Падильо.

— Как и многое другое.

— И все-таки остаются неясности.

— Какие же?

— Вы могли написать письмо на немецком. Кто предложил английский?

Вновь она отвернулась к окну.

— Я.

— Потому что не хотела, чтобы я участвовал в этом деле, так?

— Нет. О причине, надеюсь, ты спрашивать не будешь?

— Нет.

— Сейчас ситуация изменилась, — она прошла к стулу, села.

— В каком смысле?

— Ты мне нужен, — она внимательно разглядывала серый ковер на полу. — Я не хотела бы этого признавать, но другого выхода у меня нет. Я — последняя из Готаров. И мне очень важно остаться в живых. Ты знаешь, что произошло в Бейруте?

— В общих чертах.

— Паулю перерезали глотку.

— В это трудно поверить.

Она кивнула.

— Ты прав. Он был мастером своего дела.

— Я бы сказал, одним из лучших.

— То есть он хорошо знал убийцу. И полностью доверял ему.

— Если он вообще кому-то доверял.

— То же самое произошло и с Уолтером. А он был не из последних.

— Каким ветром вашего брата занесло в мою квартиру? — спросил я.

Ванда дважды качнула головой.

— Не знаю. Я предполагала, что он с ними.

— О ком ты? — спросил Падильо.

— Кассиме и Скейлзе. Ты о таком не слышал?

— Нет.

— А он тебя знает. И нанял нас с условием, что мы уговорим тебя присоединиться к нам.

— Все равно понятия не имею, кто он такой.

— Эмери Скейлз. Был наставником Кассима до того, как тот ушел в монастырь.

— Англичанин?

— Да.

— А кто он теперь?

— Советник Кассима.

— И появился, как только брат Кассима попал в автокатастрофу?

— Как я поняла, Кассим сразу же вызвал его.

— И Скейлз связался с вами.

— Да.

— А что он поделывал в последнее время? Где его нашел Кассим? В Ллакуа или в Англии?

— Он вернулся в Англию.

— Ты сказала, что Уолтер должен был быть с ними, когда оказался в квартире Маккоркла. Это означает, что они в Вашингтоне?

Ванда покачала головой.

— В Балтиморе.

Падильо поднялся со стула и подошел к окну.

— Почему он захотел повидаться с Маккорклом?

— Не знаю.

— Какие будут предположения?

— Попытка убедить его воздействовать на тебя?

— Неубедительно.

— А какова твоя версия?

— Пока нет никакой. Что сказали Кассим и Скейлз?

— Насчет чего?

— Сама знаешь.

— Они не знают, почему он оставил их в Балтиморе. Лишь сказал, что у него назначена встреча и что он скоро вернется, а они должны дожидаться его там, где он их оставил.

— Где именно?

— Неважно. Я перевезу их в другое место.

— Когда?

— Как только умрет брат Кассима.

— А что говорят медики?

— Он по-прежнему в коме.

— И куда ты их перевезешь?

Она коротко глянула на Падильо, потом на меня.

— Маккоркл тут посторонний, — заметил Падильо.

— Это меня и тревожит, — ответила она.

— Кое-что меня, однако, интересует, — ввернул я.

— Что именно? — Ванда повернулась ко мне.

— Я хотел бы знать, почему вашего брата убили в моей квартире. Та же проблема и у полиции. Они отстанут от меня, как только выяснят, кто его убил и почему. Чем быстрее они раскроют это преступление, тем для меня лучше.

— Куда ты хочешь их переправить, Ванда? — повторил вопрос Падильо.

— Сначала в Нью-Йорк.

— А потом?

Она смотрела на Падильо долгих пятнадцать секунд.

— Не уверена, что тебе следует знать об этом.

— Как скажешь, — он пожал плечами, — но позволь задать другой вопрос.

— Слушаю.

— Где ты была прошлой ночью, когда задушили твоего брата?

— Тебе так важно это знать?

— Думаю, что да.