Подставных игроков губит жадность

— Господи, да я уже рассказала абсолютно все. И не раз.

— Не могли бы вы снова повторить? — попросил Селлерс. — Видите ли, я хочу все услышать из первых уст. Я разрабатываю версию, которая, возможно, даст результат.

— Мне очень хочется на это надеяться, — поддержала она его. — Это было самое бесчеловечное, самое зверское преступление на моей памяти. Я долгое время не могла спать — мучили кошмары.

— Тогда, будьте добры, расскажите.

— Хорошо, я расскажу, — согласилась она. — Заходите и присаживайтесь.

Квартира была удобная, уютная. Из кухни доносились аппетитные запахи.

Вдова прикрыла дверь на кухню, пояснив:

— Готовлю курицу на рашпере. Пахнет восхитительно, но очень сильно. — И без всякого перехода: — Я не ожидала такого общества.

— Не беспокойтесь, мы на минутку, — заверил ее Селлерс.

— Да я вовсе не против. Просто подумала, что в квартире не очень-то приятно пахнет.

Мы расселись, и миссис Трои начала свой рассказ:

— Это, по-моему, случилось примерно в половине седьмого вечера, час пик как раз шел на спад. Я ехала в сторону Лос-Анджелеса, та машина — следом за мной.

Я взяла себе за правило время от времени смотреть в зеркало заднего обзора, просто чтобы быть в курсе, что у меня за спиной. Когда дорога загружена, очень важно видеть, кто едет позади, особенно когда надо остановиться и видеть, хорошо ли владеет водитель машиной, а то, того и гляди, врежется в бампер. Видит Бог, так оно и случилось…

Селлерс сочувственно кивнул.

— Так вот, ту машину я увидела издали и сразу поняла, что водитель пьян. Можете не сомневаться — он был пьян.

— Могли бы вы описать машину?

— Вот этого я как раз и не могу, — ответила она. — Могу только сказать, что это была большая машина темного цвета, современной модели, блестящая… ну, знаете, не какой-нибудь там видавший виды драндулет, а новая, довольно большая машина.

— Водитель петлял? — спросил Селлерс.

— Я бы сказала — да. Обгоняя одну машину, он чуть ее не задел, затем подрезал другую, оттеснив ее на обочину. Тут я подумала: «Господи, да он же пьян и может бог знает что натворить! Надо притормозить и прижаться к обочине». Я так и сделала. Притормозила, прижалась к обочине. И тут он промчался совсем рядом со мной, так что мне показалось, что он вот-вот врежется в меня. Но он крутанул влево, потом вправо и зацепил задом передок моей машины. И тут он, кажется, потерял управление. Машина снова метнулась влево, затем вправо и врезалась прямо в группу людей, поджидавших автобус.

— Не заметили ли вы номер машины или какие-нибудь приметы? — спросил Селлерс.

— Господи, нет. Я едва справилась со своей машиной. Он сбил ее на обочину, и, когда я выруливала, ведущее колесо задело бордюр, и мне пришлось остановиться… кажется, я была немного потрясена.

— Вот про это говорить не следует, — вмешался капитан Эндовер. — В случае, если придется давать показания, миссис Трои, не говорите ничего в таком духе, потому что какой-нибудь адвокатишка мигом ухватится за это и представит дело так, что вы, якобы, были в истерике и не понимали, что происходит.

— Со мной не было истерики, — отрезала она. — Я была немного потрясена, взволнована и… только со мной не было никакой истерики — в том смысле, как ее понимают.

— Значит, вы ничего не знаете о машине, кроме того, что она была большая и темная?

— Это все.

— И он задел вашу машину?

— Да.

Капитан Эндовер сообщил:

— Мы взяли краску, оставшуюся на крыле ее машины, в лаборатории исследовали краску под микроскопом и при помощи спектрографа. Краска — с последней модели «бьюика».

— Так это же машина Холгейта, — вмешался я. — То есть, у него была последняя модель «бьюика».

Селлерс нахмурился:

— Не удалось ли вам запомнить что-нибудь такое… о машине, что могло бы вам подсказать, что это именно она? Подумайте хорошенько. Было ли в машине что-нибудь такое… что отличало бы ее от других?

— Нет, — ответила она. — Ничего такого не помню.

Водителя я хорошо разглядела.

Селлерс напрягся:

— Хорошо разглядели?

— Да.

— Что вы можете о нем сказать?

— Ну, он выглядел как… словом, крупный мужчина в широкополой шляпе, с усами, знаете ли, такие коротко подстриженные. Помню, еще одет он был в такой грубошерстный костюм. Ну, знаете, какие носят офицеры, ковбои, лесничие или если кто выезжает за город на природу…

Селлерс и Эндовер переглянулись.

— Как, по-вашему, вы бы узнали его по фотографии? — спросил Селлерс.

— По правде говоря, не знаю. По снимкам узнавать ужасно трудно. Если в профиль, то, может быть…

— Предположим, вы увидели его. Узнали бы?

— Думаю, узнала бы. Его внешность отчетливо запечатлелась в моей памяти.

— Возможно, это вызовет у вас потрясение, миссис Трои, — продолжал Селлерс, — но тот мужчина, на которого мы бы просили вас взглянуть… Тот мужчина… откровенно говоря, он в морге. Понимаем, это будет для вас потрясением, но в интересах правосудия нам бы очень хотелось, чтобы вы на него взглянули.

— Я не боюсь покойников, — ответила она. — Посмотрю.

Селлерс достал из кармана фотографию и сказал: