Подвеска пирата

Испанский галеон появился рано утром, притом неожиданно для вахтенных. Он словно вырос из морской пучины. В кильватер ему шла грузовая посудина, но тоже вооруженная; на ней было, как потом оказалось, десять пушек. Гордо выгнув парусиновую грудь, словно идальго на королевском балу, галеон держал курс на Тортугу, и, казалось, нимало не беспокоился о том, что его кто-то может атаковать.

«Фелиция» шла под испанским флагом. Карстен Роде хотел до последнего держать испанца в неведении, кто идет с ним на сближение. Он понимал, что капитан испанского галеона все равно будет настороже, даже узрев флаг своей родины на мачте «Фелиции», а значит, артиллерийской дуэли не избежать. Де Фриз успокаивал Голштинца, как мог. Но все равно в капитана залез крохотный червячок, который методично, с хрустом, будто вгрызаясь в сочное яблоко, подтачивал его душу.

Испанский капитан оказался прозорливее, чем думал Голштинец. Скорее всего, он посчитал: под флагом Испании скрываются французы, потому как у английских пиратов не было таких больших кораблей. Испанец для успокоения совести просигналил: «Кто вы? Уйдите с моего курса», а когда «Фелиция» проигнорировала эти общепринятые жесты, хорошо видимые через «волшебную трубу», он приказал открыть огонь с носовых орудий.

Первый же залп оказался прицельным. Ядра испанца разбили украшение форштевня[137] — деву с мечом, видимо, изображавшую Испанию, владычицу морей — и порвали блинд. К счастью, потерь личного состава пока удалось избежать, только два человека были оцарапаны древесными щепками.

— Огонь не открывать! — прокричал Голштинец, напряженно всматриваясь в испанский галеон; нужно было подойти как можно ближе, чтобы бить наверняка, как можно прицельней.

Штурман де Фриз, стоявший неподалеку, продублировал приказ Карстена Роде, а Клаус Тоде, в свою очередь, донес его до канониров. Первый помощник капитана, Литвин, готовил абордажную команду. Абордаж был его стихией. Наверное, во время схватки в нем просыпались все его многочисленные славянские предки, которые жаждали крови. В драке он становился как бешеный пес и готов был загрызть противника даже зубами.

Снова последовал залп испанца. На сей раз кого-то ранило посерьезней, но все равно больших разрушений не было. «Пора!» — наконец решил Голштинец и скомандовал:

— Клаус, давай! Пли!

В отличие от галеона, у которого на носу было всего три пушки, Карстен Роде при подготовке к сражению предусмотрительно приказал перетащить на нос столько орудий, сколько поместится. Голландцы канониры, горящие злобным желанием убить испанцев как можно больше, зарядили орудия картечью, и первый же залп «Фелиции» оказался страшным. Он практически не нанес повреждений галеону, но зато выкосил половину его экипажа. Кроме того, были иссечены и паруса, вследствие чего испанец сбавил ход. Ну а второй залп, прозвучавший вскоре за первым (голландцы крутились возле орудий как черти в аду, поджаривающие большого грешника), и вовсе внес смятение в команду испанского галеона.

Этим моментом Голштинец и воспользовался. Ловким маневром он отвернул немного в сторону, затем сделал поворот оверштаг[138]

, и корабль флибустьеров словно приклеился к борту галеона. Опешившие испанские канониры поторопились дать залп, когда чужак входил в поворот на большой скорости, и ядра лишь порвали снасти «Фелиции».

А затем на палубу испанца посыпались орущие и визжащие дьяволы в человеческом обличье. Хитрый Литвин подобрал абордажную команду из местных, чтобы поберечь голландцев. Ведь среди атакующих обычно бывают самые большие потери. Но, главное, он учел момент: почти все пираты из Тортуги давно прокутили награбленное и теперь горели желанием поскорее набить мошну, чтобы снова бражничать сутками — пока в кошельке не останется и пиастра. Поэтому напали они на испанцев с утроенным рвением и доказали, что ужасные слухи о карибских флибустьерах вполне обоснованы.

Схватка длилась недолго. На корабле кроме матросов были еще и солдаты. Они как раз дрались профессионально и эффективно. Но их было немного, и все быстро полегли — все до одного. А на матросов флибустьеры набросились, как волки на отару беззащитных овец. Все-таки моряки, работающие со снастями, в противоборствах куда слабее прожженных авантюристов, ни свою, ни чужие жизни не ставивших и в ломаный фартинг.

С другим судном Ондрюшка Вдовин и Гастон Легран справились еще быстрее. Они взяли его в клещи, и испуганный капитан счел разумным сдаться без боя, тем более, когда увидел, как флибустьеры взяли галеон.

Испанец вез сто десять тысяч фунтов какао, тридцать тысяч пиастров серебром и примерно на пятнадцать тысяч немецких талеров различных драгоценных камней. На другом судне пираты обнаружили, как и говорил Гастон Легран, мушкеты, порох и сундуки с деньгами — жалование для гарнизона Нуэва-Самора[139]. Там было двенадцать тысяч пиастров.