Подвиг любви бескорыстной (Рассказы о женах декабристов)

Что за кочевья чернеютсяСредь пылающих огней —Идут под затворы молодцыЗа святую Русь.За святую Русь неволя и казни —Радость и слава.

Весело ляжем живыеЗа святую Русь.Дикие кони стреножены,Дремлет дикий их пастух;В юртах засыпая, узникиВидят во сне Русь,За святую Русь неволя и казни —

Радость и слава.Весело ляжем живыеЗа святую Русь.Шепчут деревья над юртами.Стража окликает страж, —Вещий голос сонным слышится

С родины святой.За святую Русь неволя и казни —Радость и славаВесело ляжем живыеЗа святую Русь."На переход наш из Читы в Петровский завод". 1830 г.

Жизнь Анненковых в Петровске ничем не отличалась от судьбы их сотоварищей. Разве только что Полина родила мужу еще двух детей. Теперь у них была большая семья — и все мал мала меньше. Веселый, добрый нрав, находчивость, умение без жалоб и тоски выходить из сложных материальных невзгод, врожденная работоспособность помогли Полине и содержать семью, и быть, можно сказать, матерью мужу своему, и поддерживать ровные отношения со всей декабристской колонией в Петровске. Ее муж, человек умный, добрый и обаятельный, был к ней сердечно привязан, и любовь помогла Анненковым перенести тяжелый удар: они похоронили старшую дочь.

20 августа 1836 года, простившись с дорогой могилой, Анненковы покидали Петровск вместе с восемнадцатью товарищами, срок каторжных работ для которых истек. Рвались узы братства, только сейчас на пороге разлуки люди понимали, насколько они дороги друг другу. Жена декабриста Юшневского писала о братьях Бестужевых: "Они в большом горе, что надо проводить Анненкова". Те, что оставались, загрустили, те, что уезжали, старались держаться друг друга — так возникли колонии декабристов близ Иркутска: в Оёке, в Урике, в Малой Разводной, куда стремились прибиться те, кто покидал Петровск позднее. Анненковым было назначено местом пребывания село Вельск — тоже близ губернского центра. Однако видимость освобождения, породившая некоторые иллюзии, не принесла облегчения. Еще в Петровске простудился младший ребенок, в дороге болезнь усилилась, в Иркутске у малыша отнялась нога, и вскоре после прибытия на поселение Анненков вынужден письменно обращаться к генерал-губернатору Броневскому с просьбой: "Сделайте милость, дозвольте г-ну Вольфу приехать в Вельск, чтобы подать помощь меньшому моему ребенку… у него свело ногу, и он может навечно остаться калекою…"

Бесправные, брошенные на произвол судьбы, они были лишены не только общения, которое еще совсем недавно приносило им радость и облегчение, но и возможность приобрести самое необходимое для жизни, ту малость, без которой дом — не дом. Деликатный и терпеливый, Анненков снова обращается к Броневскому. На этот раз вежливые формы вроде "сделайте милость" или "не оставьте без внимания" сменились выражениями иного свойства:

"Ваше Превосходительство!

Господин испр. должность Земского исправника не сообщил еще по сие время никаких письменных относительно меня распоряжений в Вельск, а в приезд свой приказал предписание объявить нам, что если мы отлучимся без особенного дозволения начальства, то будем судимы как за побег. Словесно же велел старшине осматривать ежедневно мой дом и не выпускать нас из селения.

Подобное распоряжение внушило мне необходимость объяснить Вашему П-ству следующее: я высоко ценю милость Государя Императора, которому угодно было освободить меня на поселение, и, следовательно, по одному тому уже для меня чужда будет мысль о побеге. Прибавьте к этому, что я имею жену и детей, и тогда Вы, верно, убедитесь, что несообразность, к которой предполагают меня способным и за которую меня, не помышлявшего еще о преступлении, угрожают уже предать суду, может быть свойственна одному только безумцу, лишившемуся вовсе рассудка. Не отлучаться же за черту селения, как требует этого г-н исправник, и испрашивать на каждый раз особое дозволение начальства, невозможно по медленности сношений.

Не имев еще своего хозяйства, я должен изыскивать средства, пополнять в окрестностях то, чего нельзя достать на месте, и позаботиться также о дешевой закупке припасов. В Вельске не существует базара, и потому выезд в соседние деревни необходим для закупки местных припасов, сена, дров и тому подобного".