Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России

   Все здешние жители нрава кроткого и боязливы; по большей части тех предрассудков, каких много у гиляков, у них нет. Несмотря на то, что страна изобилует пушными ценными зверями и рыбой, они живут очень бедно, вероятно оттого, что не имеют никакой возможности сбывать свои промыслы за сходную цену. По их словам, одна или две лодки ежегодно ходят в Де-Кастри и оттуда в Кизи, для закупки крупы, табаку и ткани (преимущественно китайки) от торгующих там маньчжуров, гиляков и других. Обитатели реки Амура хотя и приезжают для торговли на побережье Татарского пролива, но все-таки не могут удовлетворить потребностям разбросанного по этому берегу населения, доходящего до 5 000 душ.

   "Различные люди, встречавшиеся на пути, рассказывали мне, что до селения Кульмути, лежащего в 300 верстах от устья реки Самарги, ведётся торговля с приезжающими туда инородцами и маньчжурами с рек Уссури и Сунгари; до этого селения ни хлебопашеством, ни огородничеством не занимаются; далее же к югу внутри страны есть манзы, которые имеют скот и огороды и занимаются хлебопашеством. Обитатели татарского берега разделяются на два рода: те, которые населяют берег от Де-Кастри до реки Самарги, называют себя мангунами; живущие же к югу от Самарги до корейской границы -- кекгальцами, а внутри страны -- манзами. Мангуны и кекгальцы отличаются между собой языком, но образ жизни их одинаков. Манзы оседлы, и язык их -- смесь манчьжурского с кекгальскнм. В расстоянии около 800 вёрст от реки Самарги (20 дней хода на лодке по словам жителей) в большой залив впадает река Суйфун. С этой реки ездят в корейский город и на большое озеро Ханка, которое соединяется с рекой Уссури142. На побережье Татарского пролива между реками Самаргою и Суйфуном, по словам населения, есть много закрытых бухт, из коих некоторые иногда вовсе не замерзают, и бухты эти находятся недалеко от реки Уссури, с которой и на которую туземцы часто ездят на собаках через горы. Подобных путей, по их словам, очень много. Река Самарга впадает в море в широте около 46°30'. По словам жителей, эта река имеет берега, покрытые строевым дубом и клёном; она глубока на пространстве около 200 вёрст, и по ней могут подыматься большие лодки. С этой реки ездят на Уссури через реку Хор и притоки рек Самарги и Хора. Этот путь -- около 400 вёрст.

   "Ещё я узнал, что из залива императора Николая на реку Амур имеются три пути: первый с Кизи по рекам Датта и Тумнин, через довольно высокий хребет на исток речки Ай, впадающей в озеро Кизи (этим путём до селения Кизи около 500 вёрст); второй по рекам Датта и Тумнин до истока последней, откуда переваливают на речку Уливчи, впадающую в реку Ады, приток Амура143, и, наконец, третий путь по реке Датта до устья реки Члямаль, вверх по сей последней, до гор и далее через хребет в приток реки Хунгари; по этой последней спускаются до места её впадения в Амур. Последний путь считается самым удобным и имеет около 400 вёрст. Все жители побережья Татарского пролива ни от кого не зависят, никому ясака не платят и никакой власти не признают".

   Окончив описание залива императора Николая I, Н. К. Бошняк собрал на берег в бухту, лежащую при выходе из залива, всё население и объявил, что так как вся страна до корейской границы русская, то мы их и всех жителей, в ней обитающих, принимаем под свою защиту и покровительство. После того он поставил крест и вырезал на нем: "Открыта и названа заливом императора Николая 1-го 23 мая. Н. К. Бошняк". Передав жителям объявление упомянутого содержания на русском, немецком и французском языках, Бошняк приказал им предъявлять эту бумагу каждому судну, которое они встретят, а тем более которое придёт в гавань. 30 мая Бощнак вышел из гавани и направился в обратный путь вдоль берега к северу. Провизии у него оставалось только на три дня, а потому шесть дней он питался рыбой и ягодами. 8 июня он прибыл в залив Де-Кастри и, вследствие моих распоряжений, отправился в Николаевск, куда и прибыл больным 17-го числа.

   Результаты открытий и исследований Н. К. Бошняка были очень важны. Он был первым из европейцев, который дал свету точное понятие о северной части побережья Татарского пролива и обнаружил неточное изображение этой части берега на карте Крузенштерна; он открыл на этом берегу одну из превосходнейших и обширнейших гаваней в свете и узнал, что там находится ещё несколько гаваней, чем разрушил сложившееся до этого времени мнение, отразившееся и на карте Крузенштерна, что будто бы на всём пространстве этого берега, от залива Де-Кастри до корейской границы, нет не только ни одной гавани, но даже какой-либо бухты, сколько-нибудь удобной для якорной стоянки, почему берег этот считался опасным и недоступным. Наконец, он разрешил окончательно весьма важный вопрос: именно, что жители, обитающие на этом берегу, никогда зависимы не были и китайской власти не признавали.