Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России (1849-1855 г.)

Убедившись, что около мыса Головачёва не предстоит надежды открыть надлежащий вход в лиман, я обратился с этой целью к противоположному материковому берегу, почему на другой день, то-есть 25 июня, при южном ветре транспорт лёг на северо-запад вдоль видимой отмели. Для ограничения же её с моря я послал шлюпку с мичманом Гроте, приказав ему, дойдя до оконечности этой отмели, встать на кошку. К 6 часам вечера транспорт, следуя вдоль отмели по глубинам от 6 до 7 сажен (11–12,8 м), пришел на меридиан её оконечности, лежащей от низменного материкового берега в полутора милях (2,7 км).

На фарватере, идущем между отмелью и берегом, на глубине 6 сажен (11 м) мы встали на якорь. С утра 26 июня, при юго-юго-западном ветре начали лавировать к конусообразной горе, лежащей за мысом Ромберга и казавшейся островом. Гора эта представляет самый отличительный пункт для входа в лиман с севера; я назвал её горой князя Меньшикова⁷⁸

. Делая небольшие галсы и поворачивая у берега и около отмели на глубине 3 сажен (5,5 м), мы ограничивали таким образом путь, ведущий в лиман, в середине которого глубина была от 5 до 4 сажен (9,1–7,3 м).

К берегу и банке эта глубина постепенно уменьшалась, а не доходя до мыса Ромберга, мы, близко держась к берегу, сели на мель, но скоро стянулись и, по случаю наступавшего большого тумана, на глубине 4 1/2 сажен (8,2 м) встали на якорь. К 12 часам дня 27 июня ветер задул от юго-запада, и туман очистился; мы снялись с якоря, имея впереди шлюпки, легли на восток-юго-восток и на глубине от 4 1/2 до 4 сажен (8,2–7,3 м),

в 4 часа пополудни вошли в лиман Амура. Здесь, на глубине 4 1/2 сажен (8,2 м) и вязком илистом грунте, встали на якорь на Северном лиманском рейде, названном мной так потому, что эта местность действительно представляет удобный рейд. Он защищен с севера тянущейся от мыса Головачёва лайдой, обсыхающей при малой воде в середине, с запада и с востока — берегом Сахалина и материковым берегом, с юга же — отмелями, между которыми идут лиманские заводи и каналы. С этой части лимана мы начали исследовать его на транспорте и шлюпках, с целью ознакомиться с его состоянием и отыскать фарватер к югу. Встреченные при этом неправильные и быстрые течения, лабиринты мелей, банок и обсыхающих лайд и, наконец, постоянно противные свежие ветры, разводившие сулои и толчеи на более или менее глубоких между банками заводях, в которые неоднократно попадал транспорт и часто становился на мель, делали эту работу на парусном судне, не имевшем даже паровой шлюпки, тягостной, утомительной и опасной, так что транспорт и шлюпки весьма часто находились в самом критическом положении {Так, например, для промера были отправлены на шестивесельном баркасе лейтенант Гревенс, на четырехвесельном мичман Гроте, а на вельботе мичман Гейсмар. На транспорте оставалось всего 10 человек команды. Ветер мгновенно засвежел, баркас выбросило на лайду, а вельбот — на отмель сахалинского берега, против огромного селения Тамлево. Люди из вельбота едва, спаслись на берег, и, разложив огонь, сушили свое платье, когда толпа гиляков, пользуясь тем, что после утомления наши уснули, утащила платье, так что Гейсмар с людьми на другой день явились в одних рубашках.}. Много надобно было энергии, чтобы при таких обстоятельствах твердо итти к предположенной цели.

Все эти первоначальные исследования северной части Амурского лимана ясно показали, что для составления плана дальнейших исследований, которые могли бы привести к разрешению главного вопроса — доступны ли устье Амура и его лиман для мореходных судов, — необходимо было сделать предварительную рекогносцировку Амурского лимана к югу. В этих-то видах я и послал на шлюпках мичмана Гроте и лейтенанта Козакевича. Гроте приказано было, следуя вдоль западного берега Сахалина, узнать, не имеется ли сообщения лимана с заливом Байкал, и определить состояние и глубины канала, идущего вдоль этого берега к югу. Козакевичу поручено, следуя вдоль материкового берега, постараться достигнуть устья Амура и собрать сведения как о состоянии этого устья, так равно и о части лимана, лежащей против него.

По возвращении на транспорт мичман Гроте сообщил, что залив Байкал с лиманом не имеет сообщения, что, следуя вдоль берега Сахалина к югу, он попадал на глубины между обрывистыми банками, от 5 до 8 сажен (9,1-14,6 м), и достиг отмели, тянувшейся от Сахалина поперёк лимана к западу, к возвышенному материковому берегу. Эта отмель, казалось, заграждала вход в лиман из Татарского залива, создавая, таким образом, впечатление, что Сахалин — полуостров.