Подводные пленники

При первичном обследовании нежданных гостей доктор понял, что с ними все будет в полном порядке. Он был хирургом, а не психологом, и не знал, чем отличается эмоциогенный ступор от эмоциогенного паралича, однако рассудил вполне логично: общее истощение организма, сильнейшее психическое потрясение. Все объяснимо: сначала была радость, когда нежданно-негаданно появилось средство спасения, потом отчаянье – пройдут мимо и не заметят. В ход пошло все, вплоть до оружия. Затем, когда поняли, что замечены и их спасут, силы покинули пришельцев, и они впали в обморочное, депрессивное состояние. Сказалась, видимо, и усталость.

Лица полярных доходяг от долгого нахождения на воздухе несколько огрубели, обветрились. Ночью температура у поверхности Ледовитого океана снижалась до минус десяти градусов. Днем она могла доходить до плюс восьми. Солнце в полярный день светило круглосуточно. Вполне естественно, что бедолаги догадались надеть резиновые комбинезоны, использующиеся в войсках для защиты кожи от вредных химических веществ. Это уберегло их ноги от сырости и, как следствие, от переохлаждения и обморожения, от так называемой у медиков «траншейной стопы» – специфической болезни участников военных конфликтов зимнего периода. Первый медосмотр, проведенный в амбулатории после того, как их раздели, показал – признаков гангрены нет. Док порылся в своих справочниках, нашел главу, где речь шла о психической реабилитации, и на глаз определил срок адаптации в неделю. Однако в ночь, когда еще не истекли третьи сутки со дня появления незнакомцев на корабле, мужчина вдруг заговорил на английском языке вперемежку с русскими фразами. Сказав, что не следует волноваться и они спасены американским экипажем, Хьюлетт срочно помчался к Джерри в буфет, расположенный внутри кают-компании.

Не прошло и получаса, как предательски заскрежетал отпираемый изнутри засов двери кают-компании. Док, в измятом и давно не стиранном белом халате, выскользнул за порог. В спешке прикрывая за собой дверь, он не заметил случайно оказавшегося здесь капитана ледокола.

– Доктор! – как можно строже обратился к нему Дик Брайт.

– Да, сэр! Я как раз…

– Хотел доложить мне, – перебил капитан, – о здоровье пришельцев.

– Да, сэр!

– А скажи, док, – уже более спокойным голосом продолжил разговор Брайт, – правду говорят, что Маруся хороша собой?

– Так и есть, сэр!

– Я взгляну одним глазком, да, док?

– Пожалуйста, сэр! Но только не Маруся, – Хьюлетт успел кое-что разузнать, – а Джейн. Джейн Мэхэн, сэр.

Голова Дика Брайта чем-то напоминала помятую в контейнере для перевозки овощей тыкву, челюсть была несколько увеличена. Когда он своими собственными ушами услышал то, что ему поведал доктор, у него в буквальном смысле отвалилась нижняя часть тыквы, то есть челюсти, издав при этом булькающее по-английски:

– В-в-в-вот? – что в переводе на русский язык означает элементарное вопросительное «что»?

Все рушилось на корню, потому как в первый же день капитан дал радиодонесение о русских военных, обнаруженных в районе между островом Шпицберген и Северным полюсом, и просил прислать квалифицированного специалиста. Из ответа, не заставившего себя ждать, он понял что из русских уже делают диверсантов «империи зла» и разрабатывают сценарий вербовки.

– Нет, Джо. Ты что-то напутал, – опомнился Брайт. – Смотри, у них и одежда вся русская, надписи: «ВМФ СССР», «РБ»… не говоря уже об автомате Калашникова.

– Я понимаю, сэр. Вы рассчитывали на поощрение, но лучше, если сами пообщаетесь с ними утром, они только уснули…

Как и где провел эту ночь капитан ледокола – до сих пор остается загадкой, но судя по тому, что Джерри опростоволосилась с выдачей продуктов на камбуз и сорвала завтрак, некоторые сделали для себя вывод, что «тропа» дока теперь для него самого закрыта. На ненавязчивый вопрос старпома «Где это вы околачивались, сэр?» тот ответил полюбившимися ему с детства пушкинскими стихами:

– Избушка там на курьих ножкахСтоит без окон, без дверей…

Буфет Джерри был похож на стойку в баре, где все было наружу и не было необходимости иметь какие-либо окна или двери. Старпом усмехнулся, и они склонились над навигационной картой – капитану пора было определиться с местом корабля в море. Попутно выслушав «сплетню» – утренний доклад старпома о замечаниях за ночь, и закончив свои дела на ходовом мостике, Брайт отправился в амбулаторию.