Подводные рифы Практики Осознанного Сновидения

«безжалостность, будучи особым положением точки сборки, проявляется у магов через глаза. Они становятся как бы покрытыми тонкой мерцающей плёнкой. У магов лучистые глаза. Чем больше они сияют, тем более безжалостным является маг» — последняя фраза лишь подтверждает художественную точность образа дьявола в фильмах ужасов — когда дьявол задумывает нечто коварное и злое, глаза его мерцают зловещим светом. (из кн. 8 гл. 4, 118, 108, 124, 141, 119, 147.)

«Нагваль маскирует свою безжалостность…

Безжалостность — это состояние бытия. Это определённый уровень намерения, которого достигает нагваль» (из кн. 8, гл. 5, стр. 158, 161.)

«Каждый нагваль развивает тип безжалостности, специфический для него одного» (кн. 8, гл. 4, стр. 130.).

Кастанеда в собственном опыте передаёт это состояние более точно:

«То, что я чувствовал, вовсе не походило ни на смирение, ни на терпимость. И это определённо НЕ БЫЛО ДОБРОТОЙ (!). Скорее, это было ХОЛОДНОЕ БЕЗРАЗЛИЧИЕ, ужасающее отсутствие жалости» (из кн. 8, гл. 4, стр. 140.)

И дополнительно: «я стал холоден и расчётлив»; «находился в холодной ярости» (из кн. 8, гл. 5, стр.163, 164.)

Дон Хуан также определяет безжалостность, «как положение точки сборки, где исчезает жалость к самому себе» и как «состояние предельного безразличия» (из кн. 8, гл. 6, стр. 242, 241.)

А чтобы окончательно убедиться в том, что идеальное в чёрной магии состояние безжалостности совершенно несовместимо с духовной Любовью, обратите внимание и на следующие уточняющие констатации дона Хуана:

«Воин не испытывает сочувствия ни к кому» (из кн. 5, гл. 6, 588.)

«Воины не способны чувствовать сострадания» (из кн. 8, гл. 2, стр. 42–43.)

Сострадание — это синоним и человеческой, и Божественной Любви!

И вообще, сравните переживания космической Любви, которые испытывал Кастанеда в позиции «человеческой матрицы», с «холодной яростью», абсолютным безразличием и цинизмом места «без жалости» — и вам станет полностью ясно, что у мага достигшего этого «места», уже нет никакого духовного сердца…

16. Учителя дон Хуан и Хенаро.

Несколько штрихов об энергетической сути чёрных учителей, давно продавших свою бессмертную драгоценную душу Дьяволу …

«Дон Хуан сказал, что союзник при первой встрече заставил его бенефактора сильно обжечься. Причём шрамы остались такие, словно тот побывал в лапах у горного льва. Самого дона Хуана союзник загнал в тлеющий костёр, и он обжёг себе колено и спину возле лопатки. Но после того, как ОН СТАЛ ОДНИМ ЦЕЛЫМ С (ДЕМОНИЧЕСКИМ!) СОЮЗНИКОМ, шрамы постепенно исчезли» (из кн. 2, гл. 2, стр. 216.)

Дон Хуан — оборотень, что является типичной характеристикой чёрного мага:

«Я — ворона. Я учу тебя, как стать вороной… Когда ты этому научишься, то… получишь свободу перемещаться куда угодно» (из кн. 1, гл. 10, стр, 148.)

При этом Кастанеда вообще сравнивает своих индейских учителей с дикими животными, энергетика которых вызывает страх и ужас:

«Дон Хуан и дон Хенаро наблюдали за мной. Они были похожи на двух странных животных. По спине у меня пробежал озноб» (из кн. 4, ч. 1, гл. 2, стр. 72.)

«Перед нами стояли дон Хуан и дон Хенаро. Глаза Хенаро сверкали, как глаза кошки ночью. Глаза дона Хуана светились точно так же. Я никогда не видел, что бы дон Хуан выглядел подобным образом. Он был действительно устрашающим. Ещё более пугающим, чем Хенаро. Глядя на них, я испытывал безумное чувство, что они не были людьми, как я» (из кн. 4, ч. 3, гл. 1, стр. 224.)

«Я видел, как дон Хенаро исчез у меня перед глазами, словно его сдул ветер. Его прыжок произвёл на меня такое сильное впечатление, что я почувствовал себя так, как будто его движение прорвало что-то у меня в кишечнике. Мне пришлось раздеться…» (из кн. 4, ч. 3, гл. 2, стр. 261.)

Дон Хуан и Хенаро «оба смотрели на меня и улыбались. Эти улыбки почему-то наполняли меня ужасом. Я уже совсем было принялся орать от страха, когда дон Хуан ударил меня по спине» (из кн. 7, гл. 4, стр. 307.)

«Глаза странного Хенаро зловеще светились, подобно глазам зверя, рыщущего во тьме» (из кн. 7, гл. 17, 488.)

Донья Соледад о доне Хуане: «Его судьба — наводить ужас… Нагваль не человек. Нагваль — дьявол… От её слов меня бросило в дрожь. Я ощутил, как заколотилось сердце…» (из кн. 5, гл. 1, стр. 330.)

«То же самое происходит и с Паблито, — сказал дон Хуан. — Ему становится плохо от одного взгляда на меня. Однажды он пришёл в отсутствии Хенаро. В доме был только я один, и когда Паблито увидел у двери моё сомбреро, то его тональ был настолько испуган, что он попросту наложил в штаны» (из кн. 4, ч. 2, гл. 5, стр. 178.)

Да, Хенаро и Хуан, маги, потерявшие свою душу, — это уже не/люди, которые этот факт искусно маскируют…

«Любовное» отношение учителя дона Хуана к своему единственному ученику-наследнику его магических знаний выражено определённо:

«Для того, чтобы общаться с тобой, я должен был ежедневно перебарывать себя и сдерживаться, что было для меня невероятно мучительным… Я могу сказать также, что меня начинает тошнить от одного твоего присутствия» (из кн. 8, гл. 4, стр. 128–129.)