Подземелье

Ручка медленно опустилась, дверь слегка приоткрылась, в образовавшуюся щель вошла изящная ножка с красным лаком на пальцах, затем вплыло обнажённое бедро, и в ванную комнату вошла Лика. Обняла за шею, прильнув всем телом и улыбнулась.

– Что случилось?

– Ничего.

– Но ты кричал, и я подумала, что стоит войти и посмотреть чем ты тут занимаешься, – она лукаво скосила глаза на мой низ, завёрнутый в белоснежное полотенце.

– Милая, да, всё нормально, просто устал, не выспался.

– Ты вчера снова играл?

– Угу…

– И пил, наверное?

– Угу…

– Сколько можно, Макс? Я же всё время прошу тебя, остановись, это пристрастие не доведёт тебя до добра.

– Перестань меня поучать, ты как моя мама, вечные нравоучения. Однако, я ушёл от родителей и живу уже пять лет как хочу.

– Может, ты и от меня уже хочешь уйти?

– Нет, от тебя не хочу, но я ещё совсем не готов жить вместе. Моя свобода мне дорога!

Лика нахмурилась, надув губки.

– Лучше бы я тебе была так дорога, – и поспешно вышла, хлопнув дверью.

Макс, снова взглянув в своё отражение, убедился, что видит именно себя, улыбнулся, обнажая белоснежные ровные зубы, следя за которыми с особой тщательностью, пользовался электрической щёткой, зубными нитями и дорогими отбеливающими пастами. Ему нравилось собственное отражение, так как он эгоистически любил себя, да и как его можно было не любить: высокий метр восемьдесят семь, светло-русый, пронзительный ястребиный взгляд глаз цвета глубокого облачного неба в грозу перед сильным дождём, идеальная фигура атлетического телосложения. Качался он дважды в неделю в элитном спортзале под руководством опытного инструктора. Макс любил качественную одежду и дорогую туалетную воду от аромата которой все женщины, подходящие к нему, сразу начинали мило улыбаться и ластиться, как прирученные собаки. Ему льстило такое повышенное женское внимание к собственной персоне, а Лику – бесило. Она сильно ревновала, зная, что уступает ему во внешности, так как была, как ей самой казалось, посредственной девушкой и очень боялась его потерять, поэтому соглашалась на все сексуальные отклонения любимого, а их у него было достаточно. Например, Макс любил заниматься любовью перед зеркалом, и просил её отражать мимикой лица то, как она его хочет, облизывать губы, открывать рот, закатывать глаза, и ласкать саму себя, когда он пристраивался сзади, захватывая её фигуру, в тиски крепкой хваткой. Или, что было гораздо хуже в понимании Лики, его желание мастурбировать, чтобы она смотрела, как он это делает, и наслаждалась, выражая яркие эмоции, прикасалась к нему и целовала, проявляя нежность, поощряя к бурному семяизвержению ласками и различными словечками, подстёгивающими его больное возбуждение, типа «Да, о, да, ты мой жеребец! Ты – огонь! Мой лев!» И другие в том же смысле, кстати, и по зодиаку он был лев, что явно отражалось в его поведении и желании всегда быть в центре внимания, а Лика – телец.

Макс пригладил мокрыми руками волосы, снял полотенце, посмотрел на окрепший член и, взявшись правой рукой, начал любимое занятие, громко выдыхая: «Лика, Лика, Лика…»

Она услышала и, проглотив обиду, снова вошла в ванную. Он повернул к ней голову, на лице тут же отразились все эмоции острого желания.

– Лика, пожалуйста…

Она ухмыльнулась, зная, как важна сейчас её реакция.

– Ты бросишь играть? – спросила с долей издевки.

– Нет.

– А пить?

– Нет.

– Ну и кончай тогда сам! Без моего присутствия! – и опять вышла, ещё сильнее хлопнув дверью. У Макса тут же пропало желание продолжать, и он, разочаровано постояв с минуту, глядя на обмякшего друга, вздохнув, удручённо произнёс: «Сегодня, малыш, тобой не хотят восхищаться», и выскочил за ней. Подскочив к Лике, схватив из-за спины, резко развернул к себе лицом.

– Раз так, то скоро ты будешь просить о пощаде, а я брошу тебя в безумии желания и уеду по делам.

– Не смей! – она стала упираться руками в его стальную грудь, но не тут бело. Макс быстрым движением снял с неё юбку вместе с трусиками и, не дав, опомнится, ввёл палец в горячую плоть. Лика снова попыталась отстраниться, но он держал крепко, продолжая вводить его в самую глубину, затем второй, начав имитировать глубокие толчки. Спустя несколько минут девушка уже двигала бёдрами в такт его движениям.

– Ненавижу тебя…

– Ты хочешь меня?

– Нет, – злобно прошипела, но тело уже загорелось, а внутри всё запульсировало.

– Значит, нет? Хорошо же, держись…

– Не надо… – взмолилась, зная, что, если он повалит её на кровать и разведёт ноги, продолжая эти нереальные движения нежными пальцами, она скоро начнёт молить его войти в неё.

– Надо, – огрызнулся Макс и повалил её на кровать, как она и ожидала, продолжая эротическую арию, играя на ней, как на любимой гитаре, на которой мастерски исполнял любые мелодии. Его пальцы то порхали, будто крылья бабочки, то складывались домиком, то уточкой с клювиком, то становились на миг грубыми, то такими нежными, что она задыхалась, глубоко дыша и хватая воздух, как последнюю каплю кислорода в жизни.