Подземная непогода (Рисунки Е. Адамова)

— Знаешь, Степан, я понял, почему заедает. Это все пояски на зубьях, надо их сточить. Сегодня мы поработаем после смены…

7

Начиная со ста семидесяти градусов температура круто пошла вверх. До сих пор она за смену поднималась на один-два градуса, а теперь — на десять-двенадцать. Котов встревожился, остановил машину, потребовал усиленной разведки. И в тот же день в забой пришли два существа в глазастых шлемах одно в костюме большого размера, другое — в самом маленьком. Они принесли с собой знакомые Ковалеву подземно-рентгеновские аппараты. Устанавливал их высокий геолог, а тот, что меньше ростом, указывал и поправлял. Они долго объяснялись между собой, а потом с Котовым, и так как смена уже кончилась, все вместе пошли к выходу. Раздевалка находилась в зоне комфорта. Здесь строители лавопровода оставляли скафандры и превращались в обыкновенных людей. Ковалев снял свой костюм, помог отстегнуть шлем низенькому геологу, и вдруг из асбестового шара выглянули черные волосы с прямым пробором и удлиненные глаза.

— Тася! Целый час шел рядом и не узнал тебя!

— А я все время знала, что это вы, Степан Федорович. Нарочно говорила басом.

— Напрасно старалась: здесь все мы ухаем, как из бочки. Воздух сырой, словно в бане, да еще микрофон искажает.

— Значит, вы теперь на подземном комбайне?

Ковалев горестно махнул рукой:

— Приземлился окончательно. Забился в нору, света не вижу. Не помню, какого цвета небо.

Тася промолчала, понимая, что сочувствие только бередит рану. Ковалев сам перевел разговор:

— Я искал тебя, когда приехал из Москвы. Где ты была?

— Все лето в разных местах. Последнее время на побережье, километров двести отсюда. Вели съемку подземного очага. Он большой, восточная часть под океаном.

— А теперь к нам?

— Нет, я наверху буду, с бригадой Мовчана. А к вам прикреплен товарищ Тартаков. — Она показала на своего высокого спутника.

— Жалко, лучше бы ты…

— Нет, он гораздо лучше, — горячо запротестовала Тася. — Он настоящий ученый, в Москве в университете лекции читал… Сейчас пишет книжку о вулканах, приехал к нам собирать материал.

— Хорошего лектора из Москвы не отпустят.

— Какой вы подозрительный, Степан Федорович! Товарищ Тартаков очень знающий человек… и культурный, любит театр, сам играл на сцене…

— А зачем это геологу?

Ковалев брюзжал бы гораздо больше, если бы вспомнил, что Тартаков — тот самый редактор, который в свое время задерживал статью о Викторе. Но те споры давно прошли, фамилия редактора-интригана забылась. Мысли Ковалева пошли иным путем. "

Почему Тася так расхваливает этого москвича? — подумал он. — А Грибов уже в отставке? Эх, девушки, девушки!»

И он сказал вслух, со свойственной ему прямотой.

— А про Грибова не слыхала? Не собирается к нам?

Тася встрепенулась:

— Нет, к нам он не собирается. Ему дали большую работу в Бюро подземной погоды. Директором там профессор Дмитриевский, а Александр Григорьевич его заместитель по Сибири и Дальнему Востоку.

Ковалев пытливо заглянул ей в глаза.

— Вот что, девушка, — сказал он, — я человек одинокий, в летах, этих ваших сердечных тонкостей не понимаю. Объясни мне, почему он там, а ты здесь? Кто тебя держит?

— Никто! Я сама… — возразила Тася запальчиво. — Камчатка, родное село меня держит. Вы приезжаете сюда на три года по контракту, а я здесь родилась. Эта электростанция для моей земли, для меня лично, а я вдруг брошу стройку на кого-то и уеду!

— Заскок у тебя, девушка. Здешняя электростанция не только для твоего района. Родина — это не село у реки. Я сам челябинский, а контузило меня над Клайпедой. Вот как бывает. В Литве сражаются за Челябинск, в Москве работают на Камчатку. Я бы на твоем месте не сомневался. Если любишь — поезжай к нему, а не любишь — напиши прямо, откровенно.

— Непонятливые вы, мужчины! — сказала Тася с горькой обидой. — Александр Григорьевич меня упрекал, теперь вы сердитесь… А если я все брошу, чтобы варить ему обед, он сам уважать меня не будет. Привыкнет и начнет скучать. Пусть подождет год, я хоть на стройке побуду, немножко поумнею. Не так просто сберечь любовь, Степан Федорович… — Тася махнула рукой и не договорила. На глазах у нее показались слезы, она закусила губы и отвернулась.

Ковалев молчал, смущенный, не зная, как ее утешить. Да, не все получается просто, у каждого свои горести, свои затруднения. Вот у него, например…

Но тут в разговор вмешался Тартаков.

— Что я вижу! — воскликнул он. — Мой бесстрашный инструктор расстроен, собирается плакать, как обыкновенная девушка… как Эвридика в подземном царстве. Утешьтесь, Эвридика, здесь я могу быть вашим Орфеем. Идите за мной, я выведу вас к Солнцу, к небу… и к ближайшей столовой, где нам дадут дежурные биточки в томатном соусе…

8

Подробная съемка выяснила, что подземный комбайн вступил в зону трещин. Неизвестно было, возникли они недавно или прежняя разведка упустила их. Горячие пары пробивались из недр вулкана по этим трещинам, накаляя окружающие породы.