Подземная непогода (Рисунки Е. Адамова)

— Ага, понял! — воскликнул он оживленно. — Видал я такого, как вы, приезжал к нам на Камчатку. Когда он был студентом, учили его рисовать дворцы, а как кончил — поручили проект трансформаторной будки. Ну вот, человек пал духом. Ноет, жалуется: «Искусство умерло». Пишет заявление: «Отпустите меня, Я специалист по большим объектам». Неверно. Нет специалистов по большим объектам. Большие мы поручаем тому, кто малые строит лучше всех. Тут дело в человеке, а не в дипломе. Я с вами не попусту болтаю. Мне Грибов говорил: «Из подводных глубинометристов Кравченко — лучшая». Ах, вы лучшая? Так милости просим на простор. А пока были средней, вам еще следовало на прежнем месте доучиваться.

У Елены горели глаза и щеки. Куда девалась испуганная женщина, мечтавшая о бегстве? Ей хотелось немедленно взяться за новую работу.

— Но нужны специальные пароходы, — сказала она. — Когда качает, нельзя заниматься съемкой. На «Аяне» и «Алдане» есть подводные камеры.

— Особых пароходов с камерами не обещаю. Надо приспосабливаться к обычным. Не каждый же день качает.

Елена тут же согласилась:

— Можно и приспособиться. Я вела съемку с пограничного катера и с подводной лодки.

— Ну вот видите! А я еще вам о смелости рассказывал.

Но здесь беседу прервал летчик: он прислал записку. Яковлев прочел и повернулся к Елене:

— Сейчас вам придется проявить смелость.

В записке было написано: «Аян» под нами. Сесть на палубу не смогу пляшет. Как будете спускать пассажирку?»

Яковлев открыл люк. Елена увидела судно. Оно казалось игрушечной лодочкой, прыгающей на волнах. Тяжелые валы играли с «Аяном», то поднимали на свои могучие хребты, то стряхивали с гребней.

Вертолет снижался. Вскоре можно было различить людей на тускло освещенной палубе. Сверху они выглядели непривычно: коротконогие, плечистые, приземистые и бегали проворно, как ртутные шарики, суетясь у широкого брезента.

— В самом деле, сесть на палубу нельзя, — сказал Яковлев Елене. Суденышко маленькое, мачты так и чертят, можно винтом задеть, тогда вертолету конец. И нам всем, и тем, кто на палубе.

Он выбросил из люка гибкую лестницу. Конец ее приподняло ветром и заполоскало. Лестница пронеслась над палубой и на секунду оказалась над волнами.

— Коротка, — заметил Яковлев. — Надо будет прыгать с нее на брезент. Вот они уже натягивают. Это не страшно, в цирке именно так страхуют. Только не промахнитесь!

Елена заглянула в люк и отшатнулась.

— Нет, я не смогу! Я шагу не ступлю… Свалюсь в воду обязательно.

— Давайте я тогда спущусь первый, а вы за мной. Спрыгнем вместе, вдвоем веселее!

— Нет, нет! Я упаду сразу… У меня голова кружится… — Елена закрыла глаза.

— Если голова кружится, это худо. — Яковлев в некотором замешательстве посмотрел в люк, потом на Елену, обвел глазами каюту и вдруг улыбнулся: Придумал! Лезьте сюда, в спальный мешок! Сейчас мы вас спустим лучше, чем на лифте… Обвяжитесь канатом!.. Нет, вы плохо завязываете, лучше я сам… Теперь снаружи, теперь еще раз. Еще тут проденем для верности.

— Только не завязывайте голову! Я смотреть хочу… — сказала Елена, покорившись своей участи.

Через несколько минут она уже качалась в воздухе под вертолетом. Глядеть вниз было очень страшно. Палуба все так же плясала и металась, внизу оказывались то постройки, то брезент, то черная жадная вода. Летчику никак не удавалось удерживать вертолет над судном. И чем ниже, тем сильнее казались размахи, тем быстрее мелькали предметы.

Но вот сильные руки схватили ее.

Елену понесли по палубе на руках, на руках спустили по узкому трапу. И когда в трюме, освободившись от пут, она встала на собственные ноги, к ней приставили двух матросов, которые вежливо поддерживали ее.

— Разобьетесь, а нам отвечать, — сказал капитан. — Товарищ-то ваш голову разбил. Вышел из рубки, а тут как раз волна. Захлестнуло, сшибло и понесло. Стукнулся о мачту, лежит без памяти сейчас.

Впрочем, поддержка была необходима. В трюме качало меньше, чем на палубе, но для непривычной Елены слишком сильно. Стены то убегали, то опрокидывались на нее, пол ходил ходуном. Елена чувствовала себя как на качелях.

— Товарищи, но сегодня же здесь нельзя работать! — сказала она. — А где ваша камера?

Капитан кашлянул с сомнением:

— Камера подводная, гражданочка. Ее небезопасно спускать. Качка велика, может канат лопнуть. Мне товарищ Яковлев приказал вас беречь.

Но Елена после головоломного спуска в спальном мешке чувствовала себя на все способной. Ведь она вела себя молодцом: не вскрикивала, не упиралась, не бледнела.

— Я прилетела сюда, чтобы работать, а не беречься! — возразила она запальчиво. — Готовьте камеру.

10