Поджигатели (Книга 1)

Кроне предостерегающе поднял руку.

- Ни в коем случае, если хорошо ко мне относитесь!

- Чего вы испугались?

- Иметь возможность служить вам, одному вам. - Кроне не опустил глаз под испытующим взглядом Геринга. - Это все, чего я хочу от жизни!.. Вот так же, как вы сами только что написали в своей прекрасной статье: "то, чем я стану, я хочу стать благодаря Герингу и только благодаря ему"!

Геринг тяжелыми шагами обошел стол и приблизился к собеседнику. Его тяжелые руки легли на плечи Кроне. Взгляд продолжал искать взгляд Кроне.

- Вы мне нужны... - проговорил он. - И вы никогда не раскаетесь в том, что сказали. - Он тряхнул Кроне за плечи и, отойдя, задумался перёд темным окном. За фигурными цветными стеклами, изображавшими Лорелею над рекой, не было ничего видно, но Геринг смотрел так, словно искал за ними ответа на мелькнувший неожиданно в мозгу вопрос: "так, как вы только что написали в своей статье", сказал Кроне, "а что если его преданность мне именно такова, как моя Гитлеру?.."

Он быстро обернулся, словно рассчитывая поймать на лице Кроне что-то, что выдаст ему истину. Но тот сидел все такой же спокойный, с таким же холодным, ничего не говорящим взглядом серых глаз.

Раздался стук в дверь, и, не ожидая разрешения, в комнату вошла пышная блондинка с красивым лицом - Эми Геринг. Радостная улыбка раздвинула еще шире и без того расплывшиеся от жира черты Геринга. Протянув обе руки, он пошел навстречу жене и, осторожно обняв, поцеловал ее в лоб. Потом, с живостью обернувшись к Кроне, воскликнул:

- Я верю тому, что вы преданы мне, Кроне, и хочу открыть вам мою большую радость, но пока - это наш секрет...

- Герман! - смущенно воскликнула Эми и, опустив глаза, закрыла мужу рот пухлой ладонью.

25

Хотя Гаусс не был моряком и не занимал здесь никакого официального положения, он все же оставался генерал-полковником. Его присутствие не могло не стеснять офицеров и командира линейного корабля "Дейчланд". Было вполне естественно, что командир втайне желал поскорее ссадить этого угрюмого пассажира на берег и вернуться в испанские воды.

Гаусс сидел в шезлонге на юте и наслаждался одиночеством. Погода благоприятствовала переходу, и путешествие больше походило на поездку на курорт, чем на возвращение из военной экспедиции.

Раскрытая книга лежала на коленях Гаусса. Не читалось. Достаточно было смотреть на воду, убегающую из-под кормы двумя расходящимися пенными косицами; на поразительно глубокое и не по-немецки синее небо; на темный силуэт испанского берега, в виду которого поднимался к северу "Дейчланд", как всегда сопровождаемый эсминцами.

Отто сидел в пяти шагах от генерала, чтобы быть у него на виду, но ничем не напоминать о своем присутствии.

На баке послышалась трель боцманских дудок. Забегали матросы. С орудий снимали чехлы.

Гаусс не вмешивался в дела корабля. Командир ценил это и сам являлся доложить новости. Так было и на этот раз.

- Красный миноносец пытается досмотреть транспорт.

- Чей транспорт?

- Хм... Он несет греческий флаг.

К командиру подошел флаг-офицер:

- Миноносец вызывает по радио береговую авиацию.

- А-а... - Гаусс побарабанил пальцами по ручке шезлонга. - И что же?

Командир корабля притронулся к козырьку фуражки:

- Если вашему превосходительству угодно наблюдать "спектакль", попрошу в боевую рубку.

Гаусс молча кивнул головой и последовал за командиром. Через две минуты одно из орудий левого борта - "сто пятьдесят", определил Гаусс, - сделало выстрел. Снаряд взметнул столб воды на курсе миноносца. Гаусс отлично видел в бинокль, этот пенный султан. Через полминуты последовал второй снаряд. Миноносец изменил курс. Тем временем преследуемый им транспорт на всех парах мчался к "Дейчланду". Броненосец тоже изменил курс и прибавил оборотов, чтобы поскорее оказаться между транспортом и миноносцем. Теперь Гаусс понял, зачем миноносец вызвал авиацию: по-видимому, его командир не был новичком в такой игре и знал, что немец не даст досмотреть транспорт, успевший тем временем без зазрения совести переменить греческий флаг на итальянский.

Отто показал Гауссу на две быстро увеличивающиеся точки в небе: самолеты стремительно приближались от берега. Вскоре они были над транспортом и сбросили по его курсу первую бомбу. Это было требование остановиться. Неужели республиканский миноносец решится досматривать транспорт на виду у немецких военных кораблей? Но почти тотчас Гаусс вздрогнул от неожиданного удара - затрещали зенитки "Дейчланда". Все небо между линкором и транспортом покрылось рваными хлопьями черных дымков.

Один из самолетов закачался, метнулся на крыло и, оставляя за собою длинный шлейф густого черного дыма, с крутым снижением пошел к берегу.

Но второй самолет не уходил. Он снизился к транспорту. Генерал не мог бы сказать, что произошло дальше: страшный толчок воздуха, казалось, столкнул с курса даже махину "Дейчланда". На месте транспорта осталось только море огня, извергающего к небу обильные клубы черного дыма.

Республиканский миноносец, как веретено, буравя воду, стремительно уходил на юг. К Гауссу подошел командир корабля.