Поджигатели (Книга 1)

А впрочем... может быть, у этих типов коричневой породы только сильнее, чем хотелось бы генералу, развита шишка самосохранения? Небось, им не хуже, чем самому Гауссу, известно, как он подсылал к Носке доверенного офицера с предложением от имени командования захватить власть и сделать эту "социалистическую кровавую собаку" германским диктатором. Возможно, в настороженном отношении Гитлера к Носке и есть резон. Выступление офицерства и армии в целом, которое Носке тогда счел преждевременным и неразумным, теперь, может быть, и показалось бы ему как нельзя кстати... И генералам было бы куда сподручнее видеть в диктаторском кресле уже испытанного слугу, нежели эту темную лошадку Гитлера. К тому же слугу, имеющего за плечами долголетний стаж настоящего социал-демократа, а не какого-то выдуманного самими же гитлеровцами "национал-социалиста".

"Национал-социализм"!.. Гаусс почти вслух произнес это слово. Оно показалось ему до глупости несуразным. Он презрительно фыркнул: болтовня богемского ефрейтора!

Вагон тряхнуло. Теплый пепел с сигары упал Гауссу на руку. Генерал поспешно сдул его, так, чтобы не насорить на ковер, и огляделся: купе было наполнено облаками сигарного дыма. Он отложил недокуренную сигару в пепельницу...

Внезапное ощущение тепла вызвало у Гаусса неожиданные ассоциации: почему-то вспомнилось далекое детство...

Под натиском нахлынувших сентиментальных воспоминаний Гаусс умильно сощурился. Перед его взором, как живая, встала мать. Он почти ощущал на щеке любовное прикосновение ее теплой руки, слышал запах ее волос... вспомнилась детская комната, изрезанный и выпачканный чернилами классный стол и опять этот вышитый гладью медальон над постелью: "Бог - моя крепость"... Однажды отец выпорол маленького Вернера ремнем за то, что он вздумал сделать шелкового ангелочка мишенью для стрельбы горохом из игрушечного ружья...

"Бог - моя крепость"?.. По нынешним временам это звучит уж очень наивно. Гораздо уместнее было бы сказать: "Я - крепость бога"... Именно так, поскольку я - это армия, а армия - это я. На какое же из земных установлений господь бог может положиться вернее, чем на армию. Если бы не существовало армий, грош цена была бы церкви с ее папой и попами, воображающими, что это именно они-то - церковь, и являются оплотом бога... Пустяки!.. Опора неба штык. А штык-то собственность генералов. Одним словом, право сильного!.. Вот что касается воспитания немецких офицеров, то он заставил бы их каждое утро вместо молитвы повторять слова железного канцлера: "Все, что хотите, только не война с Россией. Бойтесь России".

Иронией судьбы можно считать появление на авансцене такого человека, как Вальдерзее, с его авантюристической линией втягивания Германии в политику "неизбежности" войны с Францией и Россией. "Покончить с опасностью войны на два фронта, разрубив этот гордиев узел мечом" - до этого могла додуматься только такая пара, как начальник генерального штаба Вальдерзее и начальник военного кабинета короля генерал Альбедилл. При этом еще безумной идеей Вальдерзее было начать с России. В 1883 году он почти открыто потребовал нападения на Россию...

Гаусс нахмурился, как если бы опасность этой авантюры грозила и сейчас: кто противостоит теперь крикливому авантюризму Гитлера, который опасней Вальдерзее? Того сдержала трусость кронпринца, а чья трусость спасет Германию от беды теперь? Положительно, есть от чего прийти в смятение!..

Гаусс не станет спорить, - у Вальдерзее были заслуги: усиление армии, укрепление престижа генерального штаба, детальный проект введения всеобщей воинской повинности - все это его актив. Но какой истинный военный простит Вальдерзее то, что при нем широко отворились двери генерального штаба для офицеров не аристократического происхождения. По крайней мере половина корпуса генерального штаба скоро оказалась укомплектованной выходцами из буржуазии. Чистота "расы господ" в армии была утрачена...

Впрочем, нет худа без добра. Господа буржуа оказались наиболее яростными экспансионистами. Никогда ни один аристократ не требовал с такой настойчивостью завоеваний, как выскочки из богатых семейств. Быть может, даже, если бы не появление этой новой прослойки - и самый вопрос о колониях для Германии никогда не получил бы того ясного решения, какое стало необходимым для удовлетворения аппетитов буржуазии. А уж о флоте и говорить нечего. Если бы не заинтересованность промышленных кругов в наживе на его строительстве больших кораблей, и как можно в большем числе, - не бывать бы Тирпицу "отцом большой программы"! Тут не помогло даже сопротивление Вальдерзее, считавшего, что целесообразнее употребить эти деньги на увеличение армии и усовершенствование ее вооружения. "Флоттенферейн" и принц Генрих Прусский оказались надежными союзниками Тирпица.