Поедательницы пирожных

— Марьянов, ты зануда. — Нателла сделала попытку встать с кровати, но тут же плюхнулась обратно. Вероятно, она тяпнула прямо перед приходом Марьянова, и алкоголь как раз начал действовать. — Как уехала, как уехала… Взяла и — фью-ить! — уехала.

— Подожди. Когда ты мне позвонила, то сказала, что Нона спит. Так она что, все-таки проснулась?

— Ну да. Проснулась и…

Тут Нателла сделала взмах рукой и соскользнула вниз, на мягкий ковер. Родиону пришлось взять ее под мышки и, подняв, снова усадить на кровать. Расспрашивать поганку надо было очень быстро, так как она пьянела на глазах.

— Так, слушай меня внимательно. Куда уехала Нона? И, главное, на чем?

— На машине, естес-с-ственно. Не на метро же. Здесь метро нет. Господи, какой ты глупый!

Тут Нателла расхохоталась и долго не могла успокоиться. Родион переждал это приступ немотивированного веселья и продолжил расспросы.

— Что за машина? Откуда она тут взялась? Куда поехала Нона?

Теперь на Нателлу напала слезливость и, резко перестав смеяться, она вдруг всхлипнула.

— К маме поехала. На такси. Такси вызвала и уехала. К маме. Мама добрая, она все поймет.

Нателла неожиданно вскочила на ноги и принялась танцевать шейк, распевая во все горло:

— Все мамы добрые, все мамы милые! Все мамы любят нас со страшной силою!

— То есть, Ноны сейчас на даче нет? — прокричал Марьянов, больше всего на свете желая задушить эту дурочку.

— Ты, Марьянов, невыносим, — ответила та, останавливаясь и тяжело дыша. — Конечно, нет, чего я тебе врать, что ли, буду? У мамы она. Или у таксиста.

— Почему у таксиста? — оторопел Родион, поднимаясь. — Это что, ее знакомый?

— Нет, не знакомый. В смысле — в машине у таксиста. Наверное, пока не доехали до мамы, вот она еще и у таксиста.

— Понятно, — сказал он и потер затылок. — Неплохо, я смотрю, вы здесь погуляли. Наверное, Нона выпила лишнего, и у нее случилась очередная истерика. Это ваш пиршественный стол?

Марьянов кивнул в сторону горящих свечей и коньяка с лимоном.

— Нет, — замотала головой Нателла. — Не наш. Мы пили внизу, в гостиной. Это — для тебя.

— Большое спасибо, — с чувством сказал Марьянов. — Слушай, я сейчас позвоню твоей сестре, а потом вашей маме. И вместе будем решать, как нам быть дальше.

— Не звони, — умоляюще сложила ладони перед собой Нателла. — У Нонки разрядился телефон, а мама на даче.

— Здесь? — поразился Родион.

— Нет, на нашей даче, в Завидово. Она там телефон никогда с собой не носит. Или не слышит. Так что — не звони.

— Хорошенькое дело, — вознегодовал Марьянов. — Значит, Нона отсюда на дачу к родителям поехала?

— Значит, — кивнула Нателла.

— Да почему не домой?

— Захотела к маме. Да и я тоже ее уговаривала. Говорю: поезжай к маме, она тебя пожалеет.

В этот момент Родион подумал, что, будь он более кровожадным, придушил бы обеих сестер голыми руками.

— Скажи, а я вам тут для чего понадобился? — зловещим тоном произнес он. — Вы, оказывается, прекрасно проводили время — выпивали, про жизнь разговаривали. Маму не забыли. Ты позвонила мне и устроила истерику! Врала, что боишься за сестру. Милицию угрожала вызвать! Пирожные с вином заказала, я их ждал, как последний кретин. Прилетел умасливать жену, чтобы она сдуру на себя руки не наложила… А вы, оказывается, мухлевали!

— Марьянов, не будь таким злым! — встряхнула рыжими кудрями Нателла. — Нонка тебя действительно ждала. Видишь, тут в спальне все приготовлено для замирения. Потом на нее что-то наехало, она впала в депрессию. Я приехала, дала ей снотворного, она и уснула. А потом проснулась — и поехала к маме. Я-то чем виновата? Вот сижу тут одна… То есть с тобой. Давай хоть выпьем, что ли!

— Я за рулем, — отрезал Родион, которого до краев затопил гнев. Из-за этого он никак не мог сосредоточиться и принять хоть какое-то решение.

— А я выпью. — Она потянулась было к коньяку, но, внезапно отдернув руку, спросила вздорным тоном: — А где вино? Я заказывала по телефону прекра-а-асное французское вино. Его делали французы из настоя-а-ащего французского винограда.

— Вино в машине.

— А принеси его мне! — потребовала она. — А не то я сама…

Она рванула к лестнице и едва не загремела вниз. Пришлось снова ее ловить, транспортировать до гостиной на первом этаже и усаживать на диван. Марьянов скрипел зубами: вместо жены ему приходилось нянчиться с ее нетрезвой младшей сестрой. Не желая вступать в пререкания, он сходил к машине за сумкой и приволок ее в гостиную. Нателла, кокетливо придерживая свой прозрачный халатик, который так и норовил разойтись то на груди, то ниже пупка, сидела с видом Золушки, ожидающей подарков доброй феи. Правда, будь у Золушки такой характер, добрая фея скорее застрелилась бы, чем позволила ей охмурить ни в чем не повинного принца.