Поэт с эпитетом, или вносим череп командора

И вот ведь, сколько глаза ни протирай, черным по белому написано: поэзия — «проявление духовной жизни». Нет-нет, перечитайте еще раз и спросите себя: над кем смеетесь? Можно быть атеистом; даже, в некотором роде, нельзя им не быть, — но, ей-богу, нельзя быть советским человеком до такой степени. Это ведь чисто советский подлог, большевистский кунштюк: что искусства алтарь — и стали «духовностью». Тонкая, между прочим, подтасовка, иезуитская, как всегда у них, — а умный Самойлов попался, словно ребенок. Духовность без алтаря — противоречие в терминах. Искусства остаются искусствами только при алтаре, а без него — дыр-бул-щил да черный квадрат выходит, духовка, а не духовность. «На рынок! Там кричит желудок…»

Но алтарь всё отдаляется от нас век от веку; Бог всё мельчает день ото дня; не видит этого только слепой, — потому-то (приходится повторять в тысячный раз) в искусствах не прогресс наблюдается, а регресс. Они всё меньше нужны нам, эти искусства, вот и мельчают, а мобильный телефон, это воплощение суетности нашего дня, до которого Самойлов не дожил, и другой апофеоз суеты, интернет (со строчной, не с прописной, вопреки чиновникам от языка), интернет, от которого тоже Самойлова Бог миловал, — они, не в пример стихам, нужны нам всё больше. Чем больше интернета, тем меньше Бога (и духовности; и искусств, которые — вторая производная от алтаря). Прогресс цивилизации один к одному пересчитывается в регресс Бога. Гигиены Бог на дух не переносит. Нанотехнология ему поперек горла. Прогресс — затея мещанская, не божеская. На знамени прогресса написано слово (когда ветер сильно треплет знамя, мы читаем слово ), на другой стороне знамени, для непонятливых, — слово . А сытое брюхо к искусствам глухо. Неужели эти простые истины нужно напоминать? И кому? Поэту! Не честнее ли было бы (в интеллектуальном смысле, раз уж мы умные люди и атеисты) посмотреть горькой правде в глаза и сказать: значение поэзии в нашей жизни ничтожно, место поэта — карикатурно? Я не о материальном унижении поэзии говорю, не о сегодняшних делах, когда стихам больше не верят, а в поэтах ходят паяцы, конферансье да скоморохи. В самые дни советского поэтического бума думающий человек мог и должен был почувствовать, что Атлантида погружается.

Развитие, не противное Богу (который нас покинул), человечеству известно, но к духовности отношения не имеет. Оно шло от халдеев к Птолемею, от Птолемея к Ньютону, от Ньютона к Эйнштейну, от Эйнштейна к Гелл-Манну. Есть и другая линия развития: «от людоедства к братству», как говорил Владимир Соловьев, — но он, теперь мы знаем, эту свою мысль не додумал, про гильотину забыл, Освенцима и ГУЛАГа не предвидел. Братства мы хлебнули вдоволь, спасибо. Точнее было бы сказать: от жаркого родственного отношения к ближнему — к прохладному, сочувственному отношению к дальнему , метафорически — сделаем ручкой политической корректности — от людоедства к политическому убежищу внукам людоедов. В первом случае имеем мысль, постигающую природу (а уж из нее, как из ящика Пандоры, сыплются крупой методы, включая мобильный телефон и интернет). Во втором случае — нравственное движение от я к мы, , но охлаждающее и отчуждающее. Алтаря — нет, духовности — не видно. Как же сюда рифму приплетать? Какое, к чорту, развитие, когда ее вчера не было и завтра не будет? Рифма — эфемерида в контексте мировой культуры. Рифма развивающаяся и усложняющаяся — сиюминутный, злободневный миф, вроде мифа о глобальном потеплении. И, однако ж, перед нами целый трактат, доказывающий, что примитивнее, чем ! Ура. Да здравствует светлое будущее всего человечества.

Плиний-письмоводитель учит: нет книги настолько плохой, чтоб она была совершенно бесполезной. В умной, обстоятельной книге Самойлова тьма мелких истин — в качестве приправы к обману, нас, болезных, словно бы и возвышающему (развитие!), но нашу мысль — унижающему. Мелкие истины в книге Самойлова хвалить не станем. Отметим еще два промаха, пустяковых на фоне главной ошибки, но в глаза всё-таки бросающихся.