Поэтика «Дневников» протопресвитера Александра Шмемана. Лирические истоки литургического богословия

Первый вопрос, возникающий при описании текста, имеющего дневниковую форму, – о степени его «литературности».

Понятия «литературный» и «нелитературный» дневник далеко не однозначно понимаются исследователями. Так, К. Вьолле и Е. П. Гречаная называют «литературным» дневник, созданный писателем, противопоставляя ему дневник «нелитературный, или бытовой»[79]

. М. Ю. Михеев расширяет круг возможных авторов «литературных» дневников до людей, «литературно искушенных»[80]

. В. И. Щербаков определяет «литературные» дневники, исходя из их цели: «Литературные, или фиктивные дневники по самой идее противоположны приватной диаристике и прямо выполняют функции художественной, исторической литературы, философии, публицистики – коль скоро они имеют общественный адрес, предназначены самим автором для публикации, стилистически отделаны…»[81]

.

Дневники протопр. Александра Шмемана не могут быть названы «литературными» ни в первом, ни в последнем значении, поскольку их автор не являлся писателем и не предназначал свои записи к публикации. Однако и к «приватной», «наивной», «бытовой» диаристике исследуемые дневники также имеют весьма опосредованное отношение. Они далеко выходят за пределы собственно бытовой, будничной стороны жизни, создают широкую историческую перспективу, сочетают непосредственность впечатлений и искренность самовыражения с глубоким анализом и самоанализом, демонстрируют явную литературную «искушенность» и одаренность автора. Щербаков предлагает называть такого рода промежуточные феномены – «дневники в известной мере литературные по стилю и установке, но вместе с тем выполняющие функции подлинной диаристики и содержащие массу случайного материала»[82] – паралитературными.