Поэтка. Книга о памяти. Наталья Горбаневская

24 декабря у ГОРБАНЕВСКОЙ на квартире был произведен обыск. Постановление на обыск подписано ст. следователем прокуратуры г. Москвы Л. С. АКИМОВОЙ, обыск производил следователь прокуратуры ШИЛОВ. При обыске изъяты самиздат, рукопись «Бесплатная медицинская помощь», «Реквием» с дарственной надписью А. АХМАТОВОЙ.

У друзей, присутствовавших на квартире у ГОРБАНЕВСКОЙ во время обыска, был произведен личный обыск.

НАТАЛЬЕ ГОРБАНЕВСКОЙ предъявлено обвинение по ст.190–1 УК РСФСР, следствие ведет Л. С. АКИМОВА. Сейчас ГОРБАНЕВСКАЯ в Бутырской тюрьме.

НАТАЛЬЯ ГОРБАНЕВСКАЯ еще в 1968 г. – после демонстрации 25 августа – была объявлена невменяемой, и теперь ей угрожает бессрочное заключение в больнице-тюрьме[49].

Наталья Горбаневская

И потекла кровь

На дворе стоял 1969 год. За два месяца между обысками (23 октября и 24 декабря) у меня снова накопилась груда самиздата, и районный следователь Шилов, непривычный к политическим делам (на то ему в помощь были приданы два типа из КГБ), составляя протокол, время от времени обращался ко мне же за помощью. Во время обыска всегда выплывают мелочи, которых раньше было не отыскать. Так нашлось бритвенное лезвие, которым я немедленно – зная, что сегодня меня не просто обыщут, но заберут, – принялась точить карандаши для старшего сына-школьника. Оно было у меня в руке, когда Шилов протянул мне очередной «документ», предназначенный к изъятию: как, мол, это лучше записать в протокол? Едва увидев, что он собирается изъять, я бросилась отнимать у него сколотые скрепкой листки, восклицая: «Что вы берете! Это же автограф Ахматовой!» – и… в короткой и непобедоносной схватке зацепила его бритвой по косточкам пальцев. Потекла кровь, один из гэбистов в восторге кинулся к телефону извещать «моего» следователя Акимову, что Горбаневская оказала вооруженное сопротивление, напала на Шилова… Уже решенный арест получал дополнительное обоснование, а главное, неизмерима была чекистская гордость: в кои-то веки натолкнулись на «вооруженное сопротивление»[50].

Наревешься, наплачешься вволюна зеленой травеи опять возвращайся в неволюс глухотой в голове.Наревешься, наплачешься, горькихнаглотаешься слез,

на крутых укатаешься горкахв лопухи под откос.И опять возвращайся. Доколе жвсё туда да туда ж?Все ладони в колючки исколешь —и востри карандаш.

Накарябай строку, нацарапайна запястьи своемда травинку кровинкой закапайза рабочим столом.

Наталье Горбаневской было предъявлено обвинение в «распространении заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй». В вину ей ставили также участие в демонстрации 25 августа 1968 года, написание и распространение письма об этой демонстрации, очерк «Бесплатная медицинская помощь», подписи под документами Инициативной группы, участие в издании «Хроники текущих событий». Также ей предъявили обвинение в нападении на представителей органов охраны порядка при исполнении служебных обязанностей. Районный следователь Шилов прославил свое имя знаменитым порезом от «вражеского оружия».

По приговору суда двух участников демонстрации – Наталью Горбаневскую и Виктора Файнберга – подвергли принудительному психиатрическому лечению.

Л. У.

Наталья Горбаневская

Психэкспертиза

Комиссия состояла из трех человек: ординатор – она, видимо, уже доложила свою точку зрения и теперь не задала ни одного вопроса; белокурая пожилая дама, которая задала мне только один вопрос: «Почему вы взяли ребенка на площадь? Вам не с кем было его оставить или вы просто хотели, чтоб он участвовал в демонстрации?»

«Не с кем было оставить, – сказала я честно. – Да еще мне в два часа надо было его кормить».

«Ну, до двух часов было много времени, вы могли оставить его где-нибудь у знакомых».

Я пожала плечами. Оставить трехмесячного ребенка у знакомых? Да и не думала же я, что к двум часам смогу прийти к знакомым.

…Третьим был – и руководил экспертизой – небезызвестный профессор Лунц. Я прекрасно знала, кто такой Лунц, и прекрасно знала, что ни от каких моих ответов не будет зависеть результат экспертизы, но вела себя лояльно, отвечала на все вопросы, и о давней своей болезни, и о Чехословакии, и о том, нравится ли мне Вагнер. Вагнер мне не нравится. «А кто нравится?» – «Моцарт, Шуберт, Прокофьев».