Поэты 1790–1810-х годов

Отечества, семьи и барина кормилец,Брадатый староста, безграмотный мудрец,В повиновении, в убожестве счастливец,С тобой поговорить мне должно наконец!Дивишься ты, что я, и праздный, и богатый,И независимый, ропщу на жребий свой,Тогда как ты, блажен средь дымной, низкой хаты,Не ропщешь на судьбу и весел над сохой.Ты веруешь в душе, что стужа, зной, работыЗдоро́вей праздности; что барин должен знатьОдних лишь рысаков да псов своей охотыИ, как придверный пес, жиреть, лениться, спать.Мой друг! ты белый свет и город знаешь худо!Одним покроем ввек шьешь длинный свой сермяк!Когда б хоть на два дни с тобой рок сделал чудо,Обривши бороду, надев короткий фрак,В один карман вложил предлинные экстрактыИз крючкотворных дел, в другой карман часы,Грусть, скуку поверять; дал в руки мел и картыИ два хохла на лбу поставил для красы;Когда бы Кривотолк по силе уложенья,По силе грамоты о вольности дворянХватайке отсудил часть твоего именьяВ противность истине, в противность всем правам;Когда бы родственник к тебе из сожаленьяПроворно схоронил в свой родственный карман,

В сей ненасытный гроб монет, твои алтыны;Когда бы друг тебя наверну обыграл, —Скажи, увидевши столь нежные картины,Как ты о счастии моем бы думать стал?Прибавь же к этому всех большее несчастье —Зреть торжествующим неистовый разврат,В судьбе обманутых живое брать участьеИ видеть совести с фортуною разлад;С грабителем казны изобличенным вместеБыть в лучшем обществе, в почетнейших домах,С злодеем, коего давно на лобном местеНам видеть надо бы у палача в руках;Смотреть, как делатель фальшивый монетыДля света целого дает богатый пир;Педанта Ко́лбертом зовут в стихах поэтыИ как разбойника признал владыкой мир —Тогда бы ты сказал, спеша под кров домашний:«Я лучше соглашусь взрыть целый огород,Простую воду пить, вкушать простые брашныИ в хижине своей укрыться от хлопот!Ах! я не ведал бы в объятиях семейства,Кому судьба людей в градах поручена,Где всё на откупу, и самые злодейства,Где всё продажное: и совесть, и жена!Там не видал бы я людей в крестах без веры,Без чести в почестях, в почтеньи без заслуг,За деньги вышедших в дворяне, в офицеры

Из целовальников, из самых подлых слуг!В селе не знал бы я, что даже в храмах верыС смиренной харею, с двуличною душей,Во всеуслышанье вздыхая, лицемерыСмышляют обмануть и бога, и людей!»Но если б сверх того ты, сделавшись поэтомЗа тяжкие своих родителей грехи,Любил читать, читать, читать пред целым светомПосланья, басенки, водя́ные стихи,Где и без «абие» слов много бестолковых, —Любил, и трепетал, чтоб ваксы и сельдейКупец не обернул сатирою твоей;Чтобы поэма в честь, во славу дел ПетровыхНа полке не сгнила — кус лакомый червей!Чтобы мессии в честь, настроя громку лиру,С Сурми́ным Клопштоку дерзнув идти вослед,Не написать, как он, на здравый смысл сатируИ в сумасшедших дом в жару не залететь, —Тогда бы ты узнал, что тяжело поэтуИ русские стихи порядочно писать,Что надо быть, как я, бессовестну, чтоб светуСвой жалкий бред в стихах французских предлагать.О ты! который жил всегда со всеми в мире,Который никого в свой век не проклинал,Ты проклял бы и жизнь, и страсть играть на лиреИ Феба с музами в ад к дьяволу б послал!

Теперь, мой друг! сравни, сообрази прилежноБыт барский хлопотный и тихий свой удел.Ты жизнь ведешь умно, спокойно, безмятежно,В крестьянстве быть всегда свободным ты умел;А я!.. о, верная примета сумасбродства! —Свободный званием, но в самом деле раб,Раб честолюбия, раб страсти стихотворства,Я жадности писать сопротивляться слаб!Свобода не одно с испорченною волей —Поверь: бедняк, как ты, стократно веселей,Стократ довольнее своей смиренной долей,Чем сонм философов, вельмож и богачей.Поверь… и Греция, и Рим тебе порукой,Сии невольники — Эзоп и Эпиктет…Ах! я забыл, что ты не просвещен наукой,Что незнаком тебе республик древних свет…Но ты и в этом прав: с простым и добрым сердцемИ с маленьким умом, довольным про себя,Как я желал бы быть таким, как ты, младенцем!Как рад бы я прийти учиться у тебя!Не зная римских прав, живешь в ладу с соседом;Без математики ты знаешь свой рубежИ, веры праотцев не искажая бредом,Постишься, молишься и тихо крест несешь.Не спрашиваешь ты Жан-Жака и Платона,Как целомудренно жену свою лобзать;Умеешь выполнить свой долг без Цицерона;

Готов последний грош убогому отдать.Ты трезв, трудолюбив, спишь на пуку соломы;Работе, отдыху — всему урочный час;С французской кухнею, с шампанским незнакомый,Ешь кашу русскую, пьешь в будни русский квас,А в праздник русское, а не заморско пиво.Зато и в пятьдесят ты бодр, румян в тягле,Зато вспахать тебе полнивы в день не диво;Зато не думаешь еще об костыле;Зато, мать судорог и дочь невоздержанья,Подагра твоего не посетит одра.Она пойдет искать великолепна зданьяИ ложа пышного, на коем доктора,Мигрени, колики и спазмы испытуютТерпенье богача; где совести укорИ веры тайный глас впервые торжествуютИ где наследников веселых полон двор.Тогда как ты, простяк, без страха, без томленья,С живою верою к могиле подойдешьИ, дальний, трудный путь сверша, до воскресеньяПростясь с домашними, приляжешь и заснешь!А мы… безумные с науками… но полно!Не всё, что на́ сердце лежит, пересказать!И так я час болтал без умолку, довольно!Мне время рифмы плесть — тебе пора пахать!1807