Поэты «Искры». Том 1

<Сц.> 1. Один кричал: безумцы! Курочкин имел в виду самого себя, свой перевод из Беранже «Безумцы», напечатанный за две недели до вечера — в середине февраля 1862 г. («Век». 1862, № 1/6). В агентурном донесении о вечере говорится: «Курочкин во второй раз читал свое стихотворение из Беранже „Безумец“, где он, между прочим, дозволяет себе говорить: „Безумец открыл новый свет, безумец дал нам новый завет, а этот безумец был бог“. Неужели (говорили) цензура могла это позволить?» («Из истории либеральной общественности шестидесятых годов»//«Красный архив». 1931, № 2. С. 174). Из этих слов можно заключить, что Курочкин прочитал и те строки, которые были запрещены цензурой, — см. примеч. 137. Другой расписывал какой-то мертвый дом. О Достоевском, читавшем отрывки из «Записок из мертвого дома». Шематон, т. е. шеметень, шеметунь, — суетливый человек, хлопотун.

Моветон (франц. mauvais ton) — здесь: невоспитанные люди, с плохими (с точки зрения аристократического общества) манерами. Тесак ему и ранец! — т. е. разжаловать в солдаты. Цепочку в руки взял и начал с ней играть!! СП писала: «Г. Чернышевский, явившись перед избранною публикою, вел себя в высшей степени неприлично. Он то ложился на кафедру и боком и животом, то полусадился на нее (?), то делал разные телодвижения, нетерпимые в мало-мальски порядочном обществе, то вертел часовой цепочкой, — у меня, дескать, часы есть! (!!) Одним словом, при двух или трех тысячах образованных людей Чернышевский вел себя как Ноздрев на губернаторском бале».

<Сц.> 2. Не женщина — фигура!

В фельетоне Боборыкина читаем: «Стояла кучка молодых людей у выхода.

Поодаль от них, облокотясь о скамейку, помещалась какая-то фигура, именно фигура, потому что, говоря совершенно серьезно, нельзя было различить, что это такое — мужчина или женщина, мальчик или девочка.

Трудно даже описать внешность этой особы. Стриженная почти под гребенку голова, мужской (подозрительной белизны) стоячий воротничок, грязная шея, затем какое-то коричневое одеяние, состоящее из кофты и узенькой юбки, и в руках мужская шапка.

— Это католический ксендз, — сказал один из молодых людей.

— Нет, это аптекарский ученик, — заметил другой.

Они подошли поближе к фигуре, постояли, и наконец у одного из юношей вырвалось:

— Если она женщина, так это цинизм

— являться в таком виде».

61. И. 1862, № 17, без загл., в фельетоне «Табунное ржание. (Изъявление лошадиной признательности г-ну Скарятину)», подпись: Тарах Толерансов. — Печ. по изд; 1869 г. Т. 2 с исправл. по И. Стихотворение вызвано статьей В. Д. Скарятина «О табунных и некоторых других свойствах русского человека» («Современная летопись PB». 1862, № 17). «Является какой-нибудь Базаров и проповедует, что источники всех добродетелей обретаются в желудке, — заявлял он, — и все мы ошеломлены, слушаем разиня рот и удивляемся глубине и новости мысли. Наконец огорашивают Базарова, и что же?.. Два месяца тому назад базаровские фразы слышались везде и произносились с апломбом; теперь их не слышим… Почему крестьянин не подписывает уставную грамоту и не идет на оброк? Почему он верит прохожему богомольцу, который уверяет, что у помещиков землю возьмут даром? Почему, наконец, когда пройдет срок полюбовной сделки, придут чиновники, напишут грамоты, введут их и тот же крестьянин подчинится тому, чего прежде сам не захотел устроить? Не печально ли это?» Иначе говоря, почему крестьяне добровольно не санкционируют своего ограбления, если их все равно заставят это сделать? Первые две строки — пародийное использование религиозного гимна «Коль славен наш господь в Сионе…» (слова М. М. Хераскова). Подобно господину Бланку и т. д. См. т. 2, примеч. 174. Разоблачил Ледрю-Роллена. О выпаде против А.-О. Ледрю-Роллена в статье «Несколько слов о современном положении Франции» (СПбВ. 1862, 17 апр.), см. также следующее примеч. И Чернышевского убил. Курочкин имеет в виду злобный фельетон Скарятина «Образцы самоновейшего красноречия» (СПбВ, 1862, 16 марта) — о выступлении Чернышевского с воспоминаниями о Добролюбове 2 марта 1862 г.