Поезд пришел на Тумнин

В эти дни уже многие из бывших учеников Николая Павловича приехали в Уську на лето. И все они побывали в этом доме.

— Нет, я уже кончил учебу, — сказал Петр Анисимович Ауканка.

Он достал из кармана расческу, подул на нее и принялся поправлять свой черный, как смоль, коротко подстриженный бобрик.

— Приехал работать, — добавил он и, опять подув на расческу, спрятал ее. Я окончил четырехлетнюю краевую школу культпросветчиков.

— Будете преподавать в семилетке?

— Нет. Буду лектором.

Он потянулся к этажерке с книгами, которая стояла у окна, и хотел было достать одну из книг, но чуть не уронил всю стопку. Он стал перебирать книги, и по тому, как он откладывал их в сторону, кивая при этом головой, можно было догадаться, что они ему знакомы.

— Вот, — сказал он, достав из-под самого низу небольшую книгу. — Вы читали — Говард Фаст «Последняя граница»?

— Читал. Хорошая книга.

— Мало сказать: хорошая. Эта, книга очень помогла мне, когда я писал дипломную работу.

— Работу об индейцах? — удивился я.

Ауканка поспешил объяснить:

— Тема моей работы была «Малые народы Хабаровского края в эпоху социализма». Преподаватель посоветовал мне написать работу на более широком материале, привлечь факты современного положения малых народов в других странах. Особенно в Америке. Я уже принялся изучать американских эскимосов и алеутов. Как раз тогда мне в руки попалась «Последняя граница». Прочел ее. В ней рассказывается об индейцах прошлого века. Но со времен, описываемых Фастом, положение индейских племен не стало лучше. Нет, еще хуже во много раз. Многие племена, как, например, «Черная нога», почти совсем вымерли. Да и не только «Черная нога».

Ауканка подошел к столу, сел и, положив книгу перед собой, принялся быстро перелистывать. Отыскав нужную страницу, он стал читать:

«Маленький Волк покачал головой: — Я не могу отдать этих людей. Напрасно ты угрожаешь нам голодной смертью, мы и так умираем от голода. Но я не могу отдать тебе людей. Я друг белых. Я был их другом много лет. Я думал, что лучше работать вместе с белыми, чем умирать, сражаясь против них. О себе я не забочусь, я старик. Но я вижу, что от племени осталась только горсточка. Это очень страшно, когда умирает целый народ, но если уж мы должны умереть, то лучше умереть сражаясь, чем от того, что вы называете законом белого человека...»

Ауканка закрыл глаза и откинулся к спинке стула. Было видно, что он очень волнуется.

— В чем же была их вина, помните? — спросил он и прочел дальше:

«— До каких пор мы должны оставаться здесь? — сдержанно начал Маленыкий Волк, не повышая голоса. — До тех пор, пока мы все не умрем? Ты смеешься над моим народом за то, что он сидит в своих типи, а что ты хочешь, чтобы он делал? Работал? Охотиться — вот наша работа. Мы всегда жили так и никогда не голодали. Потому что с незапамятных времен мы жили в своей собственной стране, в стране лугов и гор и сосновых лесов. Там не было болезней и редко кто умирал. С тех пор, как мы здесь, мы все больны и многие умирают. Мы голодаем, и мы видим, что от наших детей остались кости да кожа. Разве это преступление, если человек хочет вернуться на свою родину?»

Наступило молчание. Ауканка закрыл книгу, отодвинул ее в дальний угол стола. Он закурил и, выпуская синие колечки дыма, рассеивал их рукою.

— Да, они давно лишили индейцев родины, загнав их в так называемые резервации, где земля пуста и бесплодна. Они держат остатки племен в рабской зависимости, лишив этих несчастных людей всех человеческих прав, оставив им одно лишь право — умирать. Захотят капиталисты провести железную дорогу по земле, где резервация, они и оттуда выгонят их. Да только ли это?! — Он достал из бокового кармана пухлую записную книжку, и я заметил, что страницы в ней исписаны мелким, почти бисерным почерком. — Вот, хотите, самые свежие факты. Скажем, племя навахо. Это наиболее многочисленное племя. И вот, половина детей этого племени не посещает школу из-за отсутствия верхней одежды. Но это мало тревожит «цивилизованных» янки. Они возрождают у индейцев племенной уклад, воскрешают древние, давно забытые обычаи. Зачем, говорят они, дикарям просвещение? Это в середине двадцатого века!

Петр Анисимович взял новую папиросу и прикурил ее от старой.

— Знаете, как американцы истребили племя «Черная нога»? Они насильно впрыскивали индейцам вирус черной оспы. За одно лето погибло сто тысяч человек. Подумайте, сто тысяч! Осталась небольшая горсточка. Теперь американцы поселили их в каком-то парке, вернули в первобытное состояние и показывают праздным туристам. Таковы факты. Я писал о них Николаю Павловичу. И когда я смотрю в журнале «Америка» красочные картинки «индейского рая», то я, ороч, сын маленького лесного народа, негодую.

Ауканка потрясает в воздухе своей записной книжкой и прячет ее в карман.