Поезд в Аркенор

Тщетно Надаэр напоминал себе, что привёз сюда Элирену с одной единственной целью – передать в руки сыну Гелоры. Помочь заключению брака, который позволит наконец воцариться миру в землях Аркенора.

Попеременно ему мерещились в темноте то Торван, то Гелора.

«Я ни в чём тебя не виню», – говорила одна.

«Это твой выбор и ты должен сделать его сам», – вторил ей другой.

Надаэр не видел выбора. Он не любил подчиняться правилам, лишённым смысла, но Асмодей был для него не просто правилом и не только долгом. Надаэр знал, что не сможет отнять у него надежду на мирное царствие, надежду на безопасность и покой.

Теперь, когда он видел изуродованное шрамами лицо Асмодея перед собой, Надаэр ещё отчётливей понимал, что должен довести дело до конца.

Тогда, ночью, он так ни к чему и не пришёл.

Заснул под утро с мыслью о том, что у него впереди ещё целый день. Что он сделает то, что должен – но прежде сам отвезёт Элирену во дворец. Сам представит её Асмодею. Если понадобится – сам проследит за тем, чтобы Асмодей или кто-то иной не причинил ей вреда.

Надаэр поднялся за час до рассвета – смутная тревога, ощущение подступавшего со всех сторон одиночества разрушили его сон.

Он поднялся, оделся и, накинув плащ, спустился во двор.

Надаэр собирался взять коня и отправиться в Реневу – он по опыту знал, что несколько часов скачки успокоят его и вышибут дурь из головы.

С этими мыслями он добрался до конюшни, прошёл к стойлу, где держал своего коня… И остановился, краем сознания ощущая, что что-то не так.

Вначале Надаэр приписал было это предчувствие остаткам несбывшихся ночных снов. Предощущению грядущей разлуки с той, кого он не хотел отпускать.

Однако, когда тряхнув головой, он открыл стойло своего скакуна, мгновенно понял, что в конюшне не хватает ещё двух лошадей.

Той, которую он снаряжал для Элирены.

И той, которая принадлежала Дорану.

Надаэр выругался.

Он мгновенно понял, что произошло, не знал только: когда и как далеко эти двое могли уйти.

Первой его мыслью было оседлать коня и отправиться следом за ними, но уже через мгновение Надаэр понял, что вряд ли сумеет их нагнать.

Надаэр закрыл глаза. Он помнил, что случилось, когда он открывал неподготовленный туннель в прошлый раз. Аррака он по-прежнему не нашёл и потому уже здесь, в крепости, взял у магистра другой.

Однако толку от амулета не было, если пространственный разлом не привязать к нему заранее.

Надаэр достал аррак и просмотрел заклятья, которые уже были привязаны к нему.

Одно из них открывало проход в Пандемониум. Надаэр не был удивлён – это был один из самых частых маршрутов для тех, кто обитал здесь.

Оставалось надеяться, что он не разминется с Элиреной.

Однако, настолько удачным утро быть не могло.

Надаэр открыл аррак, активировал туннель, шагнул в него…

И вышел наружу в задней комнате местного борделя.

Полуголые девушки вопя бросились врассыпную.

Надаэр стараясь не сталкиваться с ними, на бегу бросился к выходу, а затем дальше, по улицам, освещённым газовыми фонарями, к воротам, выходящим на восток. Туда, где находился замок Совы.

Доран почти успел довезти Элирену до цели. Но теперь Надаэр видел княжну, лежащую на земле. Доран стоял над ней, силясь отбиться от двух противников.

Сердце Волхонского стиснула застарелая боль. Вид беззащитной фигуры той, кого он любил, парализовало его на несколько долгих секунд.

А затем Элирена закричала. Нападавший нанёс удар. Надаэр сам не заметил, как ринулся вперёд.

Асмодей стоял, пристально разглядывая взволнованное лицо своего перста. Князь был импульсивен – принц этот знал. Но настолько испуганным Асмодей не видел его уже давно.

И ещё Асмодей знал, что Надаэр не тот человек, который станет бояться за себя. Он помнил единственный случай, когда видел на его лице страх. В прошлый раз это было тогда, когда люди Калерона едва не убили его самого.

«Ты ведь боишься не за меня. И не за себя», – думал он. «Но тогда… за кого?»

***

– Я хотел бы увидеться с ней, – только и сказал он.

Надаэр нервно кивнул.

– Полагаю, вы сможете ей помочь… За тем я её и привёз. Потому и спешил.

Он отошёл от двери, ведущей в восточное крыло, и позволил принцу первым пройти вперёд.

Они миновали анфиладу комнат, от которой то и дело отходили новые ответвления – всего таких ответвлений насчитывалось восемь, но сейчас заняты были семь. В каждом из семи разместили одну из невест. В восьмом, менее роскошном, находились комнаты прислуги.

Надаэр шёл следом за Асмодеем по комнатам, которые помнил с детства, но ощущал себя здесь ещё более чужим, чем в замке Совы. Он давно отвык от столицы.

– Вот она… – прошептал Асмодей, открывая последнюю дверь.

На мгновение замер, разглядывая искажённое болью лицо. Потом решительно шагнул вперёд и присел на постель.

– Издавна потомки Элайи обладают редкой способностью – исцелять и брать на себя чужую боль, – прошептал он. – Мой дар не так чист. Но я постараюсь помочь… Надаэр, будь добр, подойди. Мне понадобится твоя помощь.

Князь кивнул и, приблизившись, замер в шаге от него.

Одна рука Асмодея легла на плечо Элирены возле самой раны. Другая – на запястье Надаэра.