Поэзия и поэтика города: Wilno — — Vilnius

Приличней было бы не жить. Жить — неприлично,Говорит возвратившийся многие годы спустяВ город юности. Не было здесь никого,Из тех, кто по улицам этим когда-то ходил,А теперь ничего не имел, кроме его глаз.Спотыкаясь, он шел и глядел вместо нихНа солнечный день, на цветущие вновь сирени.

Его ноги, как бы то ни было, были лучше,Чем никакие. Его легкие вдыхали воздух,Как обычно у всех живых. Его сердце билось,Удивляясь, что бьется. В его теле струилась их кровь,А его артерии питали их кислородом.Он в себе ощущал их кишки, их печени, почки,Мужское и женское, минувшие, в нем встречались,И каждый их стыд, и каждая грусть и любовь.

И если нам доступно пониманье —Он думал — то в сочувствующий миг,Когда исчезает, что меня отделяло от них,И кисть сирени сыплет капли на лицоЕго, ее, мое — одновременно.(Перевод В. Британишского)[264]

Итак, в 1980—1990-е гг. характер виленских образов и описаний Милоша изменяется. Размышления над огромными историческими переменами, коснувшимися тихой некогда провинции, привели автора к убеждению в своей личной ответственности как свидетеля — быть может, оставшегося единственным, и потому обязанного и призванного сохранить память. «Город существует для меня, ничего не могу с этим поделать, одновременно сейчас, вчера и позавчера… Как и в 1992-м, когда я оказался там через пятьдесят два года небытия и написал стихотворение о хождении по городу теней»[265].

Поздние стихи Милоша становятся более описательными, повествовательными, приобретая порой ритм неспешной прогулки или раздумья, сближаясь и с его же прозаическими описаниями, тоже исполненными поэзии. В них много подробностей собственной жизни и жизни города, появляется интерьер, что передает представление о городе как о Доме, а также особую теплоту человеческого жилья. Возникает даже попытка представить, — «а что, если бы…» — спокойную, размеренную, несостоявшуюся в этом городе жизнь, как в стихотворении «В городе» («W mie'scie», 2000):

Город был любимым и счастливым,Всегда в красных пионах и поздней сирени,Взвивался барочными башнями к небу.Вернуться с маевки и ставить в вазы букеты,За окном видеть улицу, которой ходил в школу…

Как легко заметить, стихотворение содержит своеобразные автоцитаты. В нем поэт сознательно прощался с городом юности, увиденным через полвека.

<…> Носил тогу и цепь золотую, дар сограждан,

Старел я, зная, что внуки останутся городу верными.Если б и вправду так было. Но меня выдулоЗа моря, океаны. Прощай, утраченная судьба.Прощай, город моей боли. Прощайте, прощайте[266].

Тема Вильно занимает важное место и в прозе Милоша, соединившей элементы воспоминаний, эссе, литературного портрета, очерка, описания, дневника.

В книге эссе и статей Милоша под общим названием «Zaczynajac od moich ulic» («Начиная от моих улиц»)[267] первая часть включает три эссе, связанных тематически: «Словарь виленских улиц», «Томасу Венцлове», «Заметки об изгнании». «Словарь…» написан в 1962 г. для издания «Pamietnik Wile'nski», опубликован в 1972 г. В нем рассказывается о шести улицах, и их детальному описанию, точному воспроизведению их облика предпослано поэтическое вступление — двенадцатая глава поэмы «Город без имени».

В поэтическом вступлении к «Словарю улиц» уже соединилось все, что будет разворачиваться в самих очерках. Улицы, расположенные, как и подобает в словаре, в алфавитном порядке, удивительным образом складываются в единый маршрут: следуют в одном направлении, лишь с некоторыми ответвлениями.

Описание улиц становится средством и способом воссоздания всей виленской жизни того времени и себя во времени и пространстве города.