Погашено кровью

Ефимов мотнул головой, как молоденький бычок, словно хотел стряхнуть с себя хмель. С этими словами нельзя не согласиться. Но судьба — коварная штука, и как любил поговаривать Саранцев: «Еще не вечер!»

***

Деревья начали редеть, частокол тайги превратился в пролесок, и беглецы вышли к старым заброшенным шахтам. Когда-то здесь кипела жизнь и зеки старых поколений добывали руду. Повалились столбы с колючей проволокой, гнилые бревна, сложенные в колодцы, ржавые вагонетки, засыпанные снегом.

Белый сверил карту с компасом и указал на поваленную сосну.

Усталые и измотанные на пределе человеческих возможностей, они шли молча.

Каждое слово имело вес пудовой гири, каждый шаг стоил огромных усилий. В ушах отчетливо слышались удары сердца.

Через четверть часа их вынесло на опушку. Залитая солнцем снежная равнина слепила глаза. В низине стоял поселок. Серые безликие домишки, похожие на покосившиеся колодцы, даже в солнечных лучах выглядели убого. В сотне метров от опушки проходила накатанная дорога, вдоль которой шла линия электропередачи.

— Вот и пришли, — прохрипел Белый. Они стояли возле осины, облокотившись на дерево, и с тревогой и надеждой смотрели на кучку перекошенных хибар.

— Этот подсадной, из сторожки, сюда нас и направлял? Значит, здесь и должен захлопнуться капкан, — осипшим голосом сказал Чижов.

— До большой «железки» пятнадцать верст. Мы не осилим этот путь. Придется рискнуть.

— Отстреляемся, — выдавил из себя Чижов.

Эта фраза прозвучала как насмешка. Они сбросили лыжи, закопали в снегу и по твердому насту направились к дороге. Белый рассчитывал найти заброшенный сарай и переждать до темноты. Им необходим был отдых, а ночью они вернутся за лыжами и с новыми силами пустятся на преодоление последнего участка. Позади осталось больше тридцати километров таежного перехода, и они с ним справились. Белый понимал, что их поисками озабочены не только те, кто устроил ловушку Хрящу. Когда из лагеря делают скок два мокрушника с оружием, то на ноги поднимают воинские части. Сейчас от лагеря их отделяло более пятидесяти километров. У Белого была надежда, что поиски продолжатся по направлению к Омску, по трассе. Если беглецы исчезли, то их подобрала попутка. Кому придет в голову, что они свернули в тайгу? Глупость! Другое дело — охотничий домик в лесу и два трупа. Как только охотники попадут туда, они тут же бросятся в погоню. Главными врагами беглецов были волки и охотники. И тем и другим нужна добыча. Волки хотят жрать, а охотники убивать. Все охотхозяйство Красноярского края состояло из двух частей. Тридцать процентов местных дикарей и семьдесят из бывших прапоров, надзирателей, караульных, охраны. Живодеры, которые всю службу издевались над зеками и кому удавалось уцелеть до конца контракта, те подавались в тайгу к охотникам. Они знали, что стоит им появиться в городе, перо в бок им обеспечено. Эти озлобленные людишки с особой любовью относились к беглым. Они устраивали на них такие загоны, что ни один уссурийский тигр не удостаивался подобных почестей. Печально известный суд линча где-то за океаном выглядел детской забавой. Пойманный зек оставался достоянием хищников.

На месте загона устраивался пир. К макушкам двух молодых берез привязывались веревки, и гибкие деревца притягивали к земле. Свободные концы веревок привязывали к ногам добычи и под залп ружей деревья отпускали. Гордые березы моментально выпрямлялись, разрывая человека на две части. Эти истории не являлись секретной информацией, и даже дети знали, как охотники поступают с беглыми, но в тайге свои законы. Там царствуют волки.

Белый и Чижов вышли на широкую дорогу. Со стороны они выглядели как все: полушубки, волчьи шапки, валенки. Их выдавали лица — серые, обросшие, изможденные, с острым напряженным взглядом и покрасневшими белками глаз.

— Сегодня по дороге прошла колонна людей и проехало с десяток большегрузных машин, — присев на корточки, сказал Белый. — Смотри, сколько следов. Но это не солдаты. Судя по карте, здесь нет воинских частей. В десяти верстах к востоку ведутся новые разработки. Похоже, им подослали подкрепление с других приисков.

— Хорошая зацепка, — кивнул Чижов. — Попробуем использовать.

Они двинулись в путь. Дорога шла под уклон, и из каждого дома в деревне нетрудно было заметить две движущиеся серые точки на ослепительно белом снегу.

Радиостанция стояла у старосты деревни, но «тарелки» — трансляционные громкоговорители — имелись в каждом доме. Первая московская программа прерывалась на последние известия из Омска и на сообщения местного радиоузла, который предупреждал о буранах, о выезде передвижных магазинов с солью, спичками, порохом и прочей мелочью. Вчера вечером жители поселка слышали о побеге из колонии, но никто не придал значения сообщению. Ближайшая колония находилась в сорока верстах. Вокруг тайга и охотхозяйства. Беглые сюда и летом не забредали. Так что говорить о зиме, когда лес страшнее болота становится.

Спустя четверть часа они вышли к окраине села.

— Может, задами пройдем? — спросил Чиж.

— Тут же себя выдадим.