Погашено кровью

— О чем это вы, Алексей Денисыч? — переходя на официальный тон, спросил Петухов.

— Так. Смотрю на лейтенанта и думаю, что по всем избитым законам шаблонной детективной литературы мне должны были его всучить как стажера. Ну а как же? Старый, умудренный опытом следователь берет в дело молодого желторотика со школьной скамьи и ведет по жизни. Вот вам и преемственность поколений, передача эстафеты от мудрого к образованному.

— Я уже на третьем курсе. На заочном, — пробубнил обиженным тоном лейтенант.

Петухов плохо реагировал на длинные тирады по утрам, да еще после бессонной ночи и с похмелья.

— Ладно, стажер. Раздевайся и садись в угол. Главное, не мельтеши перед глазами, не мешай работать, а впитывай в себя информацию. А вы, Алексей Денисыч, садитесь за стол, и пора выслушать последние донесения.

— Нет, ты начальник и стол твой. Я лучше посижу на диванчике и послушаю. Если возникнут вопросы, то вмешаюсь.

— Как хочешь.

Петухов устроился за столом и вызвал по селектору своего зама по оперативной работе.

— Сейчас увидишь кума, — ухмыляясь, сказал Петухов, глядя на Сычева. — Мужик двадцать седьмой год в этой дыре сидит. За такие подвиги надо звание героя присваивать.

В дверь постучали, и, не ожидая ответа, в кабинет ввалился здоровенный детина в капитанских погонах и генеральском возрасте. В долю секунды он успел осмотреть всех и оценить обстановку. Капитан понимал, как надо вести себя при начальстве.

— Какие новости, Василий Маркович? Что поют соловьи из темных бараков?… Да ты садись. Знакомиться потом будешь. Дело в первую очередь.

Голос у капитана был поставленным, командным, громким низким и твердым.

— Зеки в замешательстве. Черный не должен был уходить. Но о существовании отходной тропы многие слыхали. Видать, хорошо готовились, кроме слухов, ничего. Пахан ходит хуже опущенного, как бы не развенчали. На волю маляву отослали братве. Черному и Чижу приговор вывели. В больничку Чижа Черный выбрал. Вроде как от заточки его огородил. Но то слухи. Для кого тропу готовили, узнать невозможно. Есть предположение, будто с воли помощь должна быть. Ежели так, то считай, они ушли. Короче говоря, и для нас, и для зеков этот скачок остается тайной.

— Разрешите дополнить? — раздался мягкий голос из угла. Все головы повернулись к вскочившему со стула лейтенанту.

— Валяй, — коротко сказал Петухов.

— Вчера я побывал в поселке. В клубе, где расположена санчасть.

— И что же? — спросил Сычев, который утром проезжал мимо знаменитого терема, но не догадался заглянуть в него.

— Удивительно то, что беглецы доставили пищу по назначению.

— Ничего удивительного, — гаркнул капитан. — Не привези этим оболтусам жратву, они тревогу на весь Красноярский край поднимут.

— Дело в том, — спокойно продолжал лейтенант, — что они не занесли в здание хлеб и противень с хрящами. Удрали, не закончив разгрузку. Я говорил с больными. Один из них мне сказал, будто у главного врача был гость. Полковник.

И будто главврач вызывал к себе в кабинет долговязого зека, который приносил еду.

— Чушь какая-то! — возмутился Петухов. — У меня главврач с высшим образованием из Петербурга. Головастый мужик, на подпольных абортах погорел.

Так тебя послушать, получается, словно главврач зеков к побегу склонил?

— Я не делал выводов, товарищ подполковник. Я доложил о случившемся в санчасти за пять минут до отъезда машины. Сейчас нам известно, что она отправилась в сторону шоссе, а не в обратном направлении, как следовало по предписанию.

— Тебя как зовут-то? — спросил Сычев.

— Лейтенант Горелов Михаил Павлович.

— И что ты, Палыч, об этом думаешь?

— Трудно сказать, но похоже, будто кто-то топнул и спугнул дичь.

Не так все должно выглядеть.

— Но врач тут при чем? — возмущался Петухов. — Или полковник? Я за главврачом не слежу. Конечно, нам известно, что повар с базы посылает ему с машиной мясо, а потом они делят левые продукты, но это же мелочи. Не выгонять же его. Такие врачи на дорогие валяются.

— Кстати, — встрепенулся Сычев, — а почему Белого не привлекали к работе в санчасти? Пять лет обучался в медицинском вузе, да еще столичном. По меньшей мере санитар или фельдшер из него получился бы.

— Никто не интересовался биографией Белого, — ответил капитан. — Мы имеем разнарядку и по ней определяем на работы. От больнички у нас не было разнарядок. У нас жены без работы сидят.

— Ну некоторые итоги можно подвести, — нарушил паузу Сычев. — Нам ясно, что побег готовился загодя и в нем были заинтересованы серьезные авторитеты колонии. Можно предположить также, что день и час побега нам неизвестен, но двое заключенных, знавших план побега, воспользовались окном и дали ходу. Складно получается. Однако есть сучки в нашем предположении. Первое.

Побегушники не могли доверять друг другу и в связях не замечены. Второе, и, пожалуй, главное. Если побег подготовлен, то сообщники с другой стороны колючки знают, кому они должны помогать, и чужаков не примут. Либо уничтожат их.

В ту же минуту в кабинет вошел прапорщик с повязкой дежурного и без лишних вступлений доложил: