Читаем Погаснет жизнь, но я останусь: Собрание сочинений полностью

Потрясен своей судьбою,В вестибюль входя иль в зал,Встретясь в зеркалах с собою,Я себя не узнавал.Что мне делать с этим снобом?..Явь ведь это, а не сны.Ни до гроба, ни за гробомМне такие не нужны.Навязал себе обузу.Без него хватало бед.Он ласкает мою музуИ съедает мой обед.Разобраться трудно в этом:Началось давным-давно.Он ли сделался поэтомИли я?.. Не всё ль равно.Спаяно и неделимо,Всё с ним вместе, всё вдвойне.В самом деле, а не мнимо, –В нем мое, его во мне.

ГОЛЫЙ КОРОЛЬ

За короля за гологоГотов отдать я голову:Его отвага мне милейЛукавой выдумки ткачей.С наивностью парнишкиной,С улыбкой князя Мышкина,Совсем он, как Амур, раздетИ беззащитен, как поэт.Нелепость положения —Через воображение.Он мой лирический герой,Но сам я все же не такой.

ОТРАЖЕНИЕ

Во дворце или в избе,Всюду мне не по себе.О тебе везде тоскую,Проклиная долю злую.Не подруга ты моя,Это «ты» — второе «я»,
Подлинное, основное;Потерял его давно я.Лишь в стихах мелькнет поройНастоящий облик мой.

СЕРДЦЕВЕД

Натешились хирурги властьНад беззащитным грешным телом,Над пациентом омертвелым.И пересадка удалась.Мне сердце вставили чужое.Всё это было как во сне.Чье сердце? Не сказали мне.С тех пор не ведаю покоя.Где бывшие мои друзья?..Ведь в прошлом два теперь истока.Боль двусердечная жестока.Что будет с этим новым «я»?Как стану дальше жить – не знаю.И стану ли писать стихи?Чужие чувства и грехи
Мое сознание терзают.Лжет медицина, врет печать…Коль дело до конца рассудим,Поймем мы, что не надо людямСердец подержанных вставлять.

РАЗОБЩЕННОСТЬ

Тут ни к чему прелюдия,Совсем понятно ведь,Что в тишине безлюдияО дружбе трудно петь.В безумии раздумия,Во тьме и в свете дняВоспоминаний мумияНе радует меня.И потому без ропота,Смиряя чувств прибой,Я приглушенным шепотомБеседую с собой…Без имени и отчества,А просто некий я
Вдруг понял: одиночество –Основа бытия.

РАЗЛАДЫ

Ни в тьме ночей, ни в свете дня,Презрев насмешки и суровость,Уйти не хочет от меняМоя измученная совесть.Был с ней я с детских лет знаком,Уже тогда случались ссоры.И за столом, и за углом —Бесцеремонные укоры.Живем недружно. Как ни злись,Годами терпим эту муку.Характерами не сошлисьИ не способны на разлуку.Но совесть все-таки — моя,Хоть ни к чему ее старанья.С ней до сих пор пытаюсь яНаладить сосуществованье.

МЕТАФИЗИКА

Перейти на страницу:

Похожие книги

Мифы и легенды рыцарской эпохи
Мифы и легенды рыцарской эпохи

Увлекательные легенды и баллады Туманного Альбиона в переложении известного писателя Томаса Булфинча – неотъемлемая часть сокровищницы мирового фольклора. Веселые и печальные, фантастичные, а порой и курьезные истории передают уникальность средневековой эпохи, сказочные времена короля Артура и рыцарей Круглого стола: их пиры и турниры, поиски чаши Святого Грааля, возвышенную любовь отважных рыцарей к прекрасным дамам их сердца…Такова, например, романтичная история Тристрама Лионесского и его возлюбленной Изольды или история Леира и его трех дочерей. Приключения отчаянного Робин Гуда и его веселых стрелков, чудеса мага Мерлина и феи Морганы, подвиги короля Ричарда II и битвы самого благородного из английских правителей Эдуарда Черного принца.

Томас Булфинч

Культурология / Мифы. Легенды. Эпос / Образование и наука / Древние книги
И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата
И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

Историко-филологический сборник «И время и место» выходит в свет к шестидесятилетию профессора Калифорнийского университета (Лос-Анджелес) Александра Львовича Осповата. Статьи друзей, коллег и учеников юбиляра посвящены научным сюжетам, вдохновенно и конструктивно разрабатываемым А.Л. Осповатом, – взаимодействию и взаимовлиянию литературы и различных «ближайших рядов» (идеология, политика, бытовое поведение, визуальные искусства, музыка и др.), диалогу национальных культур, творческой истории литературных памятников, интертекстуальным связям. В аналитических и комментаторских работах исследуются прежде ускользавшие от внимания либо вызывающие споры эпизоды истории русской культуры трех столетий. Наряду с сочинениями классиков (от Феофана Прокоповича и Сумарокова до Булгакова и Пастернака) рассматриваются тексты заведомо безвестных «авторов» (письма к монарху, городской песенный фольклор). В ряде работ речь идет о неизменных героях-спутниках юбиляра – Пушкине, Бестужеве (Марлинском), Чаадаеве, Тютчеве, Аполлоне Григорьеве. Книгу завершают материалы к библиографии А.Л. Осповата, позволяющие оценить масштаб его научной работы.

Сборник статей

Культурология / История / Языкознание / Образование и наука