Погибшие цивилизации

Тема борьбы героя (будь то Геракл, Персей или св. Георгий) с драконом появилась у шумеров почти пять тысяч лет назад, задолго до греков и ранних христиан. Гильгамеш, древний прообраз Персея и Георгия-Победоносца, вступает в битву с чудовищем Хувавой, стражем «Страны живых», который охраняет ее священные кедры, и побеждает с помощью своего верного друга Энкиду.

Особенно ярки и убедительны параллели, которые проводят исследователи-шумерологи между древними текстами Двуречья и Библией. Так, библейское представление о сотворении женщины из «ребра Адамова» восходит к шумерскому мифу о боге Энки и богине Нинхурсаг.

В языке шумеров слово «ти» означает и «ребро», и «давать жизнь». Поэтому богиня, созданная для того, чтобы исцелить боль в ребре великого шумерского бога воды Энки, носила имя Нинти, что означало и «госпожа ребра», и «госпожа, дающая жизнь». Согласно Библии, имя Ева означает «Та, что дает жизнь», а Ева была создана из ребра Адама (хотя по-древнееврейски слова «дающая жизнь» и «ребро» звучат уже по-разному). По мнению крупнейшего знатока шумерской литературы Самуэля Крамера, «это была одна из первых литературных ошибок, которая укоренилась на века благодаря библейской легенде о рае, хотя здесь уже никакой игры слов не осталось». (Любопытно отметить, что эта же мысль бьтда высказана и другим ученым, французским ассирологом Шейлем. Оба исследователя независимо друг от друга пришли к одному и тому же выводу.)

«Сад богов», шумерский рай, был расположен на востоке, там же, где находился и библейский Эдем. Пристанище теней мертвых, «ад» древних жителей Двуречья, именовался «Кур». Чтобы проникнуть туда, нужно было преодолеть «поглощающую людей реку», через которую души перевозил особый перевозчик, или, как именуют его шумерские тексты, «человек лодки». Не нужно быть специалистом по греческой мифологии, чтобы увидеть здесь явную аналогию с эллинской «рекой мертвых» Стиксом и перевозчиком Хароном.

Тот у кого много серебра, может быть и счастлив

Тот, у кого много ячменя, может быть и счастлив.Но тот, у кого нет совсем ничего, спит спокойно.

Сравните с этим текстом стих из Екклезиаста (5, 11) «Сладок сон работающего» и изречение Талмуда о том, что умножающий свое достояние умножает свои заботы, и вы сами убедитесь в поразительном сходстве! Не менее разительно сходство библейской и шумерской космологии и космогонии. Библия говорит о первозданном океане; первозданный же океан существовал вначале и по древнейшим представлениям жителей Двуречья. Затем, говорят шумерские тексты (и это находит свою аналогию и в Библии), первозданный океан разделился на небесный свод и плоскую землю, отделенные друг от друга воздухом — всепроникающей, вечно движущейся «атмосферой». Из этой атмосферы были созданы небесные светила: солнце, луна, планеты, звезды. И только потом (опять библейская последовательность!) появились растения, животные и последним- человек. Кстати сказать, материалом для человека послужила та же глина, из которой, согласно Библии, был вылеплен Адам.

«Отцы» лирики, эпоса, басен…

Даже самые яркие страницы Библия, замечательные лирические мотивы, звучащие в «Песне песней» и «Книге Иова», восходят к древним шумерским прообразам. Почти четыре тысячи лет назад была создана разделенная на строфы поэма, в которой преисполненная радости невеста прославляет своего суженого — царя Шу-Сина. Эта поэма, долгое время пролежавшая в стамбульском музее Древнего Востока под безликим инвентарным номером 2461 и прочтенная Крамером, ныне по праву считается одной из самых древних любовных песен, начертанных рукой человека.

С необычайной глубиной и поэтичностью раскрыта тема человеческих страданий в «Книге Иова». Прототип ее — шумерская поэма, насчитывающая 139 строк (четыре фрагмента поэмы находятся ныне в музее Пенсильванского университета в Филадельфии, два — в стамбульском музее Древнего Востока; установить связь между разделенными океаном фрагментами удалось американским ученым Эдмунду Гордону и Самуэлю Крамеру).

Основная тема шумерской поэмы, как и «Книги Иова» (написанной десятью или более веками позднее), — проблема человеческих горестей и страданий. И подобно Библии в древней поэме эта проблема решается, а вернее, просто «снимается» утверждением, что у человека есть единственный выход: несмотря ни на что, восхвалять «мудрость божью», стеная и плача в надежде, что наконец-то всемогущий снизойдет к мольбам и благословит страждущего.

Основой для «Эпоса о Гильгамеше» послужил цикл шумерских сказаний, которые были затем объединены вавилонянами в единое произведение, которое и по сей день читается не как «мертвый документ», а как повесть о человеческих радостях и страданиях, о любви и ненависти, надежде и отчаянии.