Поголовье

До штаба добежал быстро, благо теперь мне ни кто не мешал. Вадим к этому времени уже закончил расстрел зомбированных и прекратил огонь. Внутрь я забрался через окно комнаты, где располагалась уничтоженная стрелковая позиция. В помещении лежат два тела, оба мертвы. У одного разворочена грудь, а у второго нет верхней части головы и правой руки по локоть. Я подошёл к дверному проёму, прислушался. Из другого конца коридора доносился топот и голоса нескольких человек, слов не разобрать. Судя по звукам, бегут в мою сторону. Дошло небось, что их позиции уничтожены. Из котельной опять заработал пулемёт, правда, не разбрать куда именно стрелял Галиянов. Топот сбился, слышались какие-то возгласы. Скорее всего враг занимал позиции у окон. Сейчас попытаются подавить мою огневую поддержку. Похоже рядовой тоже понял это и молотил не переставая, не давая противнику поднять голову. А он молодец, соображает! Если б не этот пацан, меня бы на полпути прикончили. Живы будем – отблагодарю. Но противник оказался тоже не лыком шит, и несколько стволов молотили по котельной.

Неожиданно пулемёт замолчал. Что такое? Может его заклинило? Ведь не только за внешний вид М60 получил прозвище – «Свинья», но и за скверную привычку ломаться в самый неподходящий момент. Думать о том, что что-то случилось с самим пулемётчиком, ой как не хотелось. Жалко мальчишку если так. Враги какое-то время перекидывались фразами на английском языке, а потом я увидел в окно, как двое из них идут к котельной. Осторожно так идут, держат на прицеле позицию Вадима, соблюдают дистанцию между собой, пригибаются и прикрывают друг друга. Длинная очередь М60 подсказала, что с пулемётом и его оператором всё в порядке. Один из тех двоих бросился на землю и перекатился за земляной холмик, а второй выронил оружие, схватился руками за живот и упал лицом в низ. С вражеской позиции, по огневой точке Галиянова открыли кинжальный огонь сразу три автоматические винтовки. Я прицелился в того мужика, что прятался за неровностью почвы и расстрелял его парой очередей. Вадиму его видно не было, а передо мной он был как на ладони.

Скорее всего, в стане врага заподозрили что-то не ладное, потому что в паре-тройке метров от комнаты где находился я, послышалось какое-то движение и щелчок переводчика режима огня. Я положил свой карабин на стол, приготовил нож и притаился у двери – этого я уберу тихо, незачем шуметь лишний раз. Диверсант остановился напротив моей комнаты, постоял в дверях несколько секунд, наверное размышляя стоит заходить внутрь или нет, и двинул дальше. Убедившись, что он один, я выскочил следом, левой рукой схватил его сзади за разгрузку и потянул на себя, а правой ногой сделал подсечку. Боец выронил автомат, пытаясь удержаться в вертикальном положении, но я рукой ускорил падение вражеского солдата и, когда тот упал, взгромоздился сверху, прижимая его коленом к полу, и всадил нож под левое ухо. Противник конвульсивно дёрнулся и обмяк. Всё, этот готов, даже пикнуть не успел, собака!

В дальнем конце здания грохнула пара взрывов и завязалась перестрелка. Я взял оружие и аккуратно, чтоб не выдать себя звуком, двинул к позиции врага. Огонь по котельной не прекращался. К стрельбе штурмовых винтовок присоединился ещё и подствольный гранатомёт. Ох не сладко там парню, ох не сладко. Ну ни чего, сейчас всё исправим.

Группа диверсантов из пяти человек, заняла позиции у окон кабинета пять на три метра. Все пятеро вели огонь по укрытию Вадима. В пылу боя враг не заметил, что я подкрался к их помещению и заглянул внутрь, не до того им было. А может они понадеялись на своего разведчика, которого я только что прирезал. Но как бы то не было, вот он я, а вот они, и я их вижу, а они меня нет. Я разогнул усики, вытащил кольцо и накатом по полу, отправил ручную гранату в середину комнаты. Захлопнул дверь, отбежал на несколько метров назад, приготовился к взрыву. Ухнуло знатно. Дверь сорвало с петель и выкинуло в коридор, поднялась пыль. Душераздирающе вопил раненый. Я пригнулся (не хватало попасть под «дружественный огонь» – Галиянов бил из пулемёта по окнам) и заскочил в комнату. В живых остался только один, он корчился на полу, а оторванные по колено ноги валялись рядом. Одиночный выстрел в голову прервал его мучения.

Бой в дальнем конце штаба стих. Галиянов, видимо поняв, что эта точка тоже зачищена, прекратил молотить из М60. Я намотал на ствол М4А1 бинт, сделав некое подобие белого флага и начал размахивать им в окно. Вадим не стрелял. Тогда я высунулся сам и жестами объяснил ему, что бы он следовал ко мне, и то что я его прикрою в случае чего. Ответом мне послужило помахивание белой материей из котельной. Я отвязал бинт от оружия, выщелкнул опустевший на половину магазин и вставил полный. Потом выглянул в коридор и прислушался. Убедившись, что опасности нет, занял позицию так, чтобы контролировать пространство и за окном, и подступы к кабинету изнутри здания.