Пограничник

— Ладно, остаюсь, — после некоторого раздумья согласилась девушка. — Только при одном условии.

— При каком?

— Ты расскажешь, что с тобой произошло…

— Хорошо, — кивнул, подумав, Влад и грустно улыбнулся. — Только завтра, а то ты сбежишь еще до того, как я закончу рассказ…

Эпилог

Суховей гнал по степи пучки сухой травы и пыль — бесконечную сухую пыль, царствующую на столь же бесконечной и почти безжизненной равнине. Летняя жара уже покинула эти места, но до прихода осенних дождей ничто не могло оживить природу.

Аслан привычно укрыл лицо краем праздничной оранжевой рясы и терпеливо сидел у края дороги. Он ждал. Он умел ждать: медленно останавливать бег мыслей, ловя и растягивая паузы между ними — ведь так его учили достигать пограничного состояния. Аслан был довольно молод, но учителя доверили ему ответственный пост: он был посланцем монастыря в большом ауле, прислуживая в небольшом буддийском храме.

Это было непростое место, половина селян исповедовала ислам, а половина — буддизм, и только общая терпимость позволяла большому поселению существовать в мире и согласии в нынешние смутные времена. Аслан воспринял это поручение с пониманием — ведь он был лучшим послушником у своего учителя, а кому же еще, как не лучшему, брать самую тяжелую ношу?

Как бы то ни было, он справлялся. Поначалу никак не реагировал на попытки посмеяться над его возрастом, а затем потихоньку заслуживая доверие односельчан бескорыстным служением людям. Хорошо зная Коран, и традиции мусульманства, он никогда не допускал даже намека на оскорбление традиций другого вероисповедания. Это было непросто, но возможно. И в результате последний год количество посещающих буддийский храм немного возросло. Глядя со стороны, некоторые сказали бы: «какой в этом толк?», но Аслан не задавался подобными суетными вопросами. Он знал, что «вода камень точит», и только так можно постепенно обратить людей на спасительный путь.

Все бы так и продолжалось, несмотря на политические и религиозные бури, иногда проносящиеся в большом мире, если бы в их селении не стали происходить не совсем непонятные для Аслана вещи. Все началось с появления в селе странного пришлого человека, не очень опрятной и, надо сказать, страной наружности. Впервые монах услышал об этом человеке от прихожан.

Тогда, женщины, что-то суетливо обсуждавшие во дворе, замолчали при появлении Аслана и виновато уткнулись взглядами в землю. Одна из них все же не выдержала и, осторожно испросив разрешения, выложила все свои сомнения духовному наставнику. Рассказ был очень странным — по мнению женщин у них в селе завелся новый проповедник, причем, исповедующий непонятно какую религию.

Может, этим разговором дело бы и кончилось, если бы не стал этот чужак творить чудеса и гипнотизировать людей. Через пару месяцев в селе уже образовалась секта, неадекватно ведущих себя людей. При любом упоминании их нового поводыря они начинали закатывать в экстазе глаза и с пеной у рта доказывать его святость. Самого «святого» на людях почти никто не видел. Что они там творили на своих сходках, никто не знал, но со стороны было видно, как прихожане несут своему кумиру все, что у них есть.

Аслан сначала не уделил должного внимания всему этому, считая, что шарлатана вскоре поймают на нечистоплотности, или он сам сбежит из аула. Но потом выяснилось, что новоявленный мессия только набирает популярность. Последние два месяца дело начало приобретать катастрофический оборот. Аслан уже связывался с монастырем в поисках совета у учителей, но те, как и он сам недавно, считали, что терпение и мягкая настойчивость лучшее лекарство против любых психозов и экзальтаций.

Оставшийся один на один с непонятным и грозным явлением, монах пел мантры и медитировал, пытаясь найти ответ на свои вопросы в высших сферах. И этот ответ пришел, правда, не совсем такой, какой он представлял себе… А теперь он ждал… он не был уверен в том, что правильно понял мысль, пришедшую к нему, как не был уверен и в правильности своих действий. Оставалось лишь полагаться на интуицию и надеяться.

Одному Будде известно, сколько он так просидел у обочины грунтовой дороги, пока на горизонте не стала клубиться пыль от едущей в селение машины. Аслан сразу почувствовал, что это та машина, которую он ждал. Казалось бы, мало ли какая машина едет в село, но нет, он твердо чувствовал, что время пустых медитаций прошло.

Тем временем, неказистый козлик, прыгая с ухаба на ухаб, подкатил к монаху и остановился. С места пассажира вышел молодой человек, одетый в походную одежду, и приблизился к Аслану.

— Ну, здравствуй, монах! — приветливо улыбнулся незнакомец, словно увидел давнишнего друга. — Нелегко до тебя было добраться… Давай, что ли, знакомиться: меня Владом зовут.

— Здравствуй, я Аслан — буддийский монах.

— Ага, это я уже из своего сна понял. Так что, будем начинать?

— А с чего начинать? — осторожно спросил Аслан.

— Со сна, — усмехнулся незнакомец, и, поймав удивленный взгляд, кивнул. — Для начала мне нужно тут на месте хорошенько «поспать».