Пограничник против Абвера

Выпили за встречу, потом за выздоровление, взялись за закуску.

– Вкусная колбаса, что нравится – консервированная. На зачистки можно брать.

Светлов наклонился к Федору.

– Мне больше нравится сало, каким немецких парашютистов и диверсантов снабжают. Вот скажи, почему так? Я считал, самое лучшее сало у нас. А получилось – у немцев вкуснее.

– Сказал тоже – у немцев! Да у них вся Европа. Может, французское это сало или датское.

– Вполне может быть. Давай еще по одной. Я в отпуске, ты на отдыхе по ранению. Имеем право, не на службе.

Накатили по соточке.

– Дрянь водка, – поморщился Светлов. – Говорят, ее из опилок делать начали.

– Врут. Как это – водка из опилок?

– Я тоже так думаю. Не иначе – вражеская пропаганда.

Светлов неожиданно поднялся, приоткрыл дверь, посмотрел, нет ли кого поблизости, вернулся к столу.

– По секрету скажу. Готовится реформа. Будет создаваться новая структура на базе Управления Особых отделов и военной контрразведки.

– Под Лаврентием?

– Бери выше – под Самим!

Фамилию Сталин Светлов так и не произнес.

Федор сразу понял, о какой организации речь: она будет называться «СМЕРШ».

– Думаешь, Лаврентий не в курсе?

– Знает, это точно. Даже знает, кто будет возглавлять – Абакумов, он сейчас заместитель Берии. Но Лаврентий полагает, что новая организация под ним будет, как военная контрразведка сейчас.

– Ты мне зачем это говоришь?

– Чудак-человек! Я к тебе, можно сказать, за этим приехал. Очень удобный момент. Пока все мы под Лаврентием, ты пишешь заявление: «Прошу перевести в военную контрразведку или Управление Особых отделов». Один наркомат, один нарком. Подпишут без вопросов. А потом – раз! И ты общим приказом Самого уже в другой конторе.

– Ловко! Какой-то мудрец подковерную борьбу, даже возню ведет.

– Когда произойдет, многие локти от досады кусать будут, в том числе Лаврентий. Только пока никому.

Федор задумался. В будущем название «СМЕРШ» будет внушать уважение потомкам за бескомпромиссную борьбу с вражескими диверсантами, разведчиками. А главное для него, Федора, – что он будет служить не в НКВД, под руководством Берии, имя которого будут проклинать потомки, а в серьезной, овеянной легендами организации. Да и честно сказать, тянуло его к оперативной работе. Проверки документов, заслоны на дорогах, зачистка местности – все это дело нужное, но не его. Почему у него успехи? Анализировал, действовал быстро. А по факту взять – это не дело командира роты. Его удел – массовые акции, а вычислить и обезвредить диверсанта, взрывника, радиста – уже работа опера.

– Не тороплю, время есть. Но не проспи. Лаврентий потом ревновать к новой службе будет, ни одного своего сотрудника туда не отдаст. Думаю, не всем нравится, что под Берией целая империя.

– Это кому?

– Наркомам, командармам и – Самому!

Закулисные игры – удел верхов. А Федор простой служака, заточен под реальную работу и умеет ее делать лучше многих.

– Обо мне речь в Москве заводил?

– Упаси боже! Вдруг ты не согласишься? Разговор был – потихоньку подобрать толковых людей, с опытом, с хваткой. Я о тебе сразу подумал. Даю неделю на размышление. А сейчас об этом больше ни слова, забыли.

Светлов вылил остатки водки в кружки.

– За нашу Победу!

Выпили стоя. Победить в страшной войне страстно хотели оба. Поговорили еще немного о положении на фронтах, о ленд-лизе, об открытии второго фронта.

Союзники – Америка и Англия – все обещали, но реальных действий не было. Темы перевода Федора больше не касались.

– Ладно, поехал я. Вроде в отпуске, а дел полно, надо еще в пару мест заскочить, к приятелям, – поднялся со стула Светлов.

Федор понял, что особист развил кипучую деятельность по комплектованию будущей службы. Обнялись на прощание.

– Ты выздоравливай, Казанцев. Тут такие дела разворачиваются, а ты в бинтах.

– Давно ли сам из госпиталя выписался? Кто бы говорил!

Хорошо посидели. Когда Федор оставил Светлова в госпитале, предполагал, что еще встретятся – на одном фронте воюют, одно дело делают, но не думал, что так скоро и при таких обстоятельствах.

На следующий день Федор посетил госпиталь. Пусть хирург осмотрит рану, сделают перевязку. Он бы и вчера съездил, да неудобно, от него спиртным разит. На сотрудников НКВД и так в прифронтовой зоне косо смотрят, а тут еще и запах.

– Ранение легкое у вас, нагноения нет, заживет быстро. Так что считайте – повезло вам, – сказал хирург. – Постарайтесь рану не беспокоить, через два дня на повторный осмотр и перевязку.

Легко сказать – «рану не беспокоить». Осадчий дал два дня отдыха. Завтра на службу выходить надо, а непредвиденные обстоятельства могут заставить напрягаться в полную силу.

Несколько дней прошло спокойно. Утренние построения, разводы караулов по заставам, личные проверки несения службы. А потом вечером звонок Осадчего:

– Зайди ко мне.

– Сейчас?

– Утром.

После подъема, завтрака, построения Федор поехал к Осадчему. Вошел, доложился по форме.

– Садись. Дело для тебя есть.

– Слушаю.