Пограничные характеры

В январе 1945 года наряд в составе Чернывского и Михайлова обнаружил след пешехода на контрольной полосе. После доклада на заставу к наряду присоединился инструктор с собакой. Нарушитель открыл огонь, ранил инструктора Гавриша, пытался подорвать пограничника гранатой. Гавриш перехватил гранату на лету и далеко отбросил. Он награжден медалью «За боевые заслуги».

С 1958 по 1960 год на заставе служили братья Ларченко. В морозное утро двадцать первого декабря в густом тумане Владимир Ларченко был в наряде на острове возле погранзнака. В лощине он заметил следы, доложил на заставу и пошел на преследование по глубокому снегу. Задержал двух неизвестных.

В июньскую ночь 1959 года Андрей Верхогляд, освещая фонариком контрольную полосу, увидел вмятину. След в сторону границы! Верхогляд сообщил на заставу и быстро пошел к реке, чтобы отрезать путь нарушителю. Все ближние заставы поднялись по тревоге. Нарушитель был задержан, а Андрей Верхогляд награжден медалью «За отличие в охране государственной границы СССР».

Ефрейтору Антонову пионеры сообщили о подозрительном человеке на территории крепости. Летопись заставы сообщает:

«Обладая пограничным мастерством, Антонов сумел среди сотен людей найти по приметам неизвестного».

Итак, боевая жизнь заставы имени Кижеватова продолжается.

В ЗУБРИНОМ КРАЮ

Пуща берет в плен сразу: вековые деревья, как солдаты, стоят стеной. Мне еще не приходилось видеть сосен и дубов такого обхвата, вернее необхвата. И лесная крепость не покинута, не брошена, как какой-нибудь средневековый замок: она вся в птичьих голосах, в цветении лиловых колокольчиков, в цоканье белок, которых здесь тьма! От полян пахнет земляникой, как от медного таза с вареньем. Все, кто ходил по ягоду, знают особый «эффект»: то нет ничего, то вдруг красно под ногами — ступить некуда. Чуть отвел глаза — ягоды исчезли. Вот ведь — без ног, без рук, а в прятки играют.

Едва мы отъехали от заставы, как старший лейтенант закричал: «Останови!»

Газик проскочил по инерции, потом попятился. На широкой солнечной полосе в глубине просеки пасся олень. Он был спокоен, как большой теленок, шкура отливала медью.

В пуще дороги хороши, как нигде: пограничники бдительно следят за их исправностью. Асфальтовая земля ползет между корневищами, мощными, как слоновьи ноги. Угрюмый папоротник выплескивается на обочину, подобно темной воде. Веет то грибной сыростью, то сухим куреньем смол. Иногда хвойные отступают, и тогда чернолесье смыкает над дорогой ветви, будто девушки соединяют руки в хороводе. Становится почти темно, пока небо вновь не разорвет заросли и от яркого света в глазах не запрыгают по траве голубые пятна.

Второго оленя — лань, мы встретили шагах в двадцати от дороги. Она стояла у изгороди и жевала листья. Мы вышли из машины; маленькая дочка старшего лейтенанта ступала, как и я, на цыпочках. Лань все медлила и лишь шагах в десяти показала нам свой бархатный задик.

Зубры появились тоже внезапно. Они расположились на лужайке возле прямых, как колонны, сосновых стволов. Это было целое семейство. Мать-зубриха, горбатая, пепельно-коричневая, почему-то все время бодала трех зубров-погодков: от первоклассника до, возможно, первокурсника. Они лежали в траве, сбившись в кучу, отмахивались хвостами от оводов и иногда зачем-то подходили к матери. А та их гнала.

Наконец мы рассмотрели: крошечный зубренок, наверное, новорожденный, не больше крупной собаки, лежал у ее ног. Внезапно у подножия второго дерева столбом встала пыль. Вы видели, как валяется лошадь? Точно так же резвился папа-зубр. Когда он встал на ноги, то его величина, мощный загривок и висячая бахрома по шее произвели на нас самое внушительное впечатление. Это был рослый и, возможно, свирепый зверь. Хотя сейчас он находился в кругу семьи и благодушествовал.

Пограничники с зубрами знакомы накоротке. Звери «нарушают» границу: польские зубры заходят к нам и тотчас направляются в вольеры к кормушкам. Закусывать им не мешают, но потом возвращают по принадлежности. Один зубр повадился даже на заставу, к коровьему стойлу. Замечено, что зубры спокойно относятся к автомашинам, но терпеть не могут мотоцикла. Треск вызывает в них ярость, и они кидаются преследовать отвратительную тарахтелку. А скорость зубры могут развить до пятидесяти километров в час, и бежать им не обязательно по асфальту… Но вот коров зубры опасаются. Все видели, как взрослый зубр, столкнувшись с заставской буренкой, позорно удирал, задрав хвост.

Пуща населена зубрами уже довольно плотно: на нашей стороне их голов восемьдесят, у поляков тоже около ста. Из Беловежья зверей расселяют по другим заповедникам. Теперь они обживают Кавказ.