Погружение

И мне ненавистно их бездействие, черт, вероятно, так же сильно, как и Лукас ненавистен самому себе. Это разъедает меня со вчерашнего дня, когда я покинула квартиру Лукаса и до сегодняшнего утра. В тот момент, когда прихожу на работу, я в шаге от звонка ему. У меня есть припасенная для него тирада. Я даже готова к тому, что в ответ он бросит мне в лицо мое собственное дерьмо.

Но вот к чему я не готова, так это к тому, что когда я вхожу в его дом, открывая двери своим ключом, то нахожу его в печально известной музыкальной студии, его блокнот лежит рядом, а гитара находится не в чехле, и от этого, все подготовленные мной слова, становятся поперек горла.

Я стою в дверном проеме, внимательно слушая, как он бренчит на своей Gibson и подпевает, его голос такой тихий, что я не могу расслышать слов. Однако я с ходу понимаю, что это песня о любви. И я могу практически гарантировать, что она посвящается ей.

Лукас проигрывает еще несколько нот, а затем ставит гитару возле себя. Он делает какие-то заметки – вероятно лирика – в своем блокноте, и потом поднимает свой взор, глядя на меня полными ожидания карими глазами.

– У тебя есть что-то на уме, Кай.

– Ты пишешь ей песню, – я вхожу в комнату и сажусь напротив него. Наклоняюсь ближе к оттоманке, разделяющей нас, в надежде, что смогу получше разглядеть то, над чем он работает, прежде чем брат пошлет меня на хрен. Но вместо этого, он кладет блокнот передо мной и толкает его в моем направлении так, что тот ударяется о мои колени. Моя челюсть буквально отвисает. – Ты хочешь, чтобы я прочла это?

Одна из темных бровей Лукаса резко приподнимается, и он медленно качает головой.

– Никакого дерьма.

Не отрывая от него взгляда, я хватаю вслепую блокнот.

– Ты закончил ее?

Сперва он кивает, но затем останавливается и качает головой, отчего его спутанные волосы рассыпаются на лицо, закрывая глаза.

– Почти. Я сделал несколько звонков сегодня утром. Пытаюсь включить ее в свой сольный проект, так что я разобью в лепешку свои чертовы яйца, заканчивая ее.

В прошлый раз, когда Лукас дал мне взглянуть на одну из его песен, прежде чем ее закончил, он забраковал ее полностью, заявляя, что закончит эту хрень попозже. Потому я абсолютно против того, чтобы и эту песню постигла та же судьба, особенно если он собирается выпустить ее, как часть своего сольного альбома. Я отталкиваю блокнот обратно к Лукасу.

– Тогда возможно, тебе следует подождать и...

Качая головой, он хватает меня за руку.

– Просто прочти чертову песню, Кайли.

Я продолжаю смотреть на него, когда сажусь обратно в свое кресло так, чтобы подушки удобно поддерживали мою спину. Когда я не отвожу взгляда, брат тыкает пальцем в записи, которые я держу в руках.

– Десять дней, – читаю я вслух. Уместное название, учитывая соглашение Лукаса с Сиенной, но я не вставляю никаких бесполезных комментариев, пока внимательно читаю лирику. Моим братом написано множество тревожных песен, которые затронули меня, но это первый раз, когда я чувствую физическую боль в груди от слов его творения. Он просит прощения, и эти извинения искренние и настоящие, но в этих строках также кроются требования.

Он говорит ей, что все еще не кончено, что случившееся между ними неважно.

Когда я заканчиваю читать, то наклоняюсь вперед и аккуратно кладу блокнот обратно на оттоманку. Я остаюсь сидеть в таком положении, уперев локти о бедра, глядя вниз на поспешно написанные на бумаге слова, пока они не начинают размываться у меня перед глазами.

– Вау, – наконец бормочу я.

– Ты кажешься удивленной.

Я поднимаю на него взгляд. Выражение его лица знакомо. Нет свойственной Лукасу самоуверенности, разглядев которую мне обычно хочется врезать своему старшему брату коленом в пах, на его лице скорее читается вера в свои силы, которую я частенько замечала с тех пор, как он вернулся из Атланты без Сиенны. Нет, я не удивлена.

– Я впечатлена, – говорю я ему.

Он усмехается.

– Фан-на-фиг-тастически.

И пока Лукас возвращается к работе, я берусь за выполнение того первого кусочка работы, что он дал мне за все эти дни. Я проверяю вылет и готовность отеля для шоу награждения, которое Your Toxic Sequel должны посетить в следующем месяце. Я не говорю ему, что проверила все детали мероприятия еще неделю назад, потому что не хочу повторения той неудачи, что постигла нас во время путешествия в этом году.

Когда я собираюсь уже уходить, оставив свой маленький офис, что обычно использую, когда прихожу помочь Лукасу, то замечаю копии бумаг на дом, что Лукас купил в Нэшвилле. Дом бабушки Сиенны. Документы зажаты под пресс-папье в форме по типу гитары, и сперва я решаю оставить их здесь и не прикасаться к ним вовсе.

Но когда открываю дверь кабинета, собираясь спуститься вниз по ступеням, я слышу звук гитары Лукаса, как она еще раз бренчит аккорды песни для Сиенны. Я слышу надежду, потребность и любовь. И когда мои глаза натыкаются на верхний листок бумаг – титульную страницу контракта – я осознаю, что мне нужно сделать.