Поиграй со мной в любовь

– Костя считал, что нет – что они не настолько близко знакомы. Семен спал чуть ли не со всеми женщинами, которым поставлял товар. Мужик-то был видный, согласись. Костя считал, что Семен не заметит подмены, тем более после такого перерыва. Он же не жил с Ларисой в одном доме, да и перерыв получался внушительный после их последней встречи. Ты не знала про долг, ты вела себя естественно. Семен мог решить, что тебе промыли мозги… В общем, Косте и компании нужно было потянуть время.

– Где Костя сейчас?

– В Германии у мамочки.

– Ее отпустили?

– По специальному ходатайству, поступившему из Германии. Филипп же там работает не только на себя, но и на правительство страны. Есть связи, он на самом деле высококлассный специалист. А у нас ужасные психиатрические лечебницы. Наши диссиденты на протяжении многих лет рассказывали западному миру о том, что у нас делают с людьми в психиатрических клиниках. Государство Германия не могло допустить такого отношения к своей гражданке. В общем, там была подведена убедительная теоретическая база. И зачем Шура нашему государству? Так что она сейчас проходит курс лечения в частной немецкой лечебнице, потом будет отпущена домой. Костик мышью сидит. Пока в Россию не собирается. Нина Петровна пытается как-то управляться с магазинами, но один уже сдала в аренду.

– А твой отец?

– В монастыре. Он же так хотел стать монахом…

– Ты в самом деле его где-то держал?

– Ну, не я сам… Ребята, которые устанавливали всю аппаратуру и в моей квартире, и в квартире Костика, и в других возможных местах развития событий, отвезли его на одну дачку – в стиле девяностых годов, когда папочка покидал пределы родной страны. Воспоминания о девяностых годах еще живы в памяти моего отца, он, возможно, думал, что у нас до сих пор так вопросы решаются, и быстро раскололся.

– Но неужели Шура любила его столько лет? Почему она примчалась?

– Она примчалась, потому что ее прислал Филипп, у которого я потребовал вернуть все деньги. Филипп же не хочет, чтобы государство Германия знало про его маленький левый бизнес.

– И он вернул?

– То, что увел в последнее время – да. Ну а прошлое… Вернул все, что оставалось у моего отца, который захотел еще и наследство после меня получить. Жадина платит дважды. Надо понимать, что нельзя получить все.

– А что ты думал делать со мной? – спросила я.

– Мне было интересно, – Слава не стал отвечать прямо. – Про твою дочь я выяснил быстро – то есть выяснили нанятые мною люди. Я понимал твои мотивы, но хотел знать, как далеко ты готова пойти. Я видел, как ты мучилась. Как ты разрывалась на части. Потом… я понял, что хочу видеть тебя рядом с собой. Ты – мой тип женщины чисто внешне, но ты совсем не такая, как была Лариса. Ты – такая, какой я хочу видеть женщину, с которой живу. Я ждал, что ты признаешься раньше. То, что ты устроилась на работу, чтобы платить за мое лечение, меня поразило. Хотя нет, я неправильно выразился. Ты не могла поступить иначе. Ну и вообще, если бы не это преображение в Ларису, мы бы с тобой никогда не встретились, не правда ли? И твое письмо… Буду хранить его до последних дней жизни. Да и подружка твоя раскололась.

– Верка?!

– Любит она тебя по-настоящему. Не могла смотреть, как ты мучаешься и страдаешь. Я просил ее ничего тебе не говорить.

– Она и не сказала.

– И еще она мне сказала, что твоя мама родила тебя от какого-то командированного из Ленинграда и что ты всегда хотела знать, кто твой отец.

Я кивнула.

– Мне показалась странной такая твоя схожесть с Ларисой.

– Мы на самом деле родственницы?

– Пока не знаю. Выясни все-таки у своей мамы фамилию своего отца и все остальное, что она помнит.

– Ларисин отец ведь был автогонщиком. Как бы он попал в наш город? У нас никогда не проводилось никаких ралли – хотя бы из-за отсутствия нормальных дорог. По бездорожью тоже не проводилось. Или мне неправильно сказали?

– Но имелись и другие родственники. Лида, я не хочу тебя обнадеживать, но мне хочется сделать тебе приятное. Для поиска нужны хоть какие-то данные. Тебе на самом деле хочется знать, кто был твоим отцом?

– До сих пор хочется, несмотря на то, что я уже взрослая женщина. И я чувствую себя виноватой перед Настенькой… Я помню, как страдала сама. Но она еще в том возрасте, когда может принять другого мужчину за биологического отца. А я всю жизнь росла и жила без мужчины.

В эту минуту в кухню вбежали Настя с Джессикой.

– Мам, мы хотим есть, – объявила за обеих моих девочек Настенька, потом повернулась к Славе. – Вы будете с нами ужинать?

– Я буду с вами не только ужинать, но и завтракать, и надеюсь, что не только сегодня, – ответил ей Слава.