Поиграли и хватит

— Нет, конечно. У меня есть комната в общежитии, но… Там я появляюсь довольно редко. Общага есть общага, сами понимаете. А у меня серьезная научная работа, нужна тишина. Словом, я снимаю квартиру — здесь недалеко, на Политехнической. И институт рядом, и общежитие — очень удобно. И даже телефон есть.

— Понятненько. А разве иностранцам разрешается?

— Ну-у… Не то чтобы очень, но в некоторых случаях не запрещают. Я говорю о дипломниках и аспирантах. Должно быть, деканат имеет довольно высокое мнение о моих научных способностях. А ФСБ — о моей лояльности! — Лионовски опять усмехнулся.

— Рада за вас. И что же сказал вам Саша Ренуа? И в котором часу это было? Вспомните, пожалуйста, точно.

— Точно? Тут и вспоминать нечего: я положил трубку в два тридцать две… или тридцать три минуты. Если телефонный звонок будит тебя ночью, ты обязательно посмотришь на часы. А о чем он говорил… Вам тоже надо точно или можно своими словами?

— Валяйте своими словами, но точно.

— Так… Услышав мой голос, он сказал: «Извини, Рэй, это Ренуа. Надо поговорить». Я ответил, что он сумасшедший, что я только-только стал засыпать. Засиделся допоздна, Таня: у меня завтра встреча с научным руководителем, готовлюсь… Но он перебил меня: «Извини, но дело очень срочное. Произошло чрезвычайное событие, в котором замешан наш студент. Будет скандал, и я должен предупредить тебя как руководителя землячества и как друга». Конечно, я спросил — какое событие, какой скандал и почему с этим нельзя было подождать до утра. Но Ренуа ничего не собирался рассказывать мне по телефону. Только повторил, что речь идет об очень серьезном происшествии, он даже произнес слово «преступление». Что в любой момент могут вмешаться милиция «и даже более серьезная организация». А до утра нельзя было ждать потому, что утром надо «действовать». Он сказал еще, что утром, как можно раньше, нам надо обязательно поговорить, а потом будет очень хорошо, если я пойду вместе с ним на одну очень важную встречу.

— Какую встречу?

— Конечно, на встречу с вами, Таня! «С частным дэтэктивом, — сказал он, — который поможет нам в этом деле». Он уже сам все решил, оказывается! И все это он вывалил мне на голову в половине третьего ночи, можете себе представить?! Если бы я знал, что мне придется пойти на эту встречу, но — без него…

— И что же, Саша назвал вам мои имя, фамилию, телефон?

— О нет! Конечно, нет. Только имя. Да и то мне показалось, что это вышло у него случайно. Когда я услышал про дэтэктива, я… я просто в ужас пришел! Пожалуйста, поймите меня правильно, Танечка. Вам совершенно неожиданно, посреди ночи, сообщают «радостное» известие, что в вашей семье случился скандал, и тут же говорят, что обо всем этом уже известно какому-то сыщику. Да тут свихнуться можно! Конечно, я ответил — должно быть, слишком резко, — что он окончательно сошел с ума, если, не посоветовавшись со мной, доверил такое деликатное дело какой-то ищейке. А Ренуа возразил: это никакой не «ищейка», а девушка-дэтэктив, которая заслуживает полного доверия. «Таня очень хороший человек, — сказал он, — я знаю, что она обязательно поможет нам».

Я усмехнулась:

— Полагаю, мистер Лионовски, вас не утешила информация, что детектив — женщина?

— Вы угадали, Танечка. Мало того, что частный сыщик, так еще и девушка! С которой Александр, по собственному его признанию, познакомился случайно… Ни для кого не секрет, что бедняге все вокруг казались людьми хорошими и добрыми. Вот почему я так удивился, когда он позвонил мне этой ночью… и был так встревожен и расстроен. Подозревать кого-то в чем-то плохом — это так не похоже на Сашу Ренуа! Боюсь, Таня, что именно доверчивость его и погубила. Но в отношении вас мой бедный друг был абсолютно прав, теперь я в этом не сомневаюсь!

Рэй Лионовски снова улыбался — самой «мужской» из всех возможных улыбок. Печаль о погибшем друге и жажда справедливого мщения удивительно уживались в нем со стремлением нравиться интересующей его женщине. Ведь то, что я интересовала его как женщина, а не только как «дэтэктив», было очевидно. А в общем-то, что тут удивительного? Таковы все мужики, пока они живы.

Господи, а разве ты-то сама не такая?! Только что глаза были на мокром месте — и вот уже почти кокетничаешь с этим африканцем, который так откровенно закидывает удочки в твой огород! Но если бы молодая жизнь Саши Ренуа не оборвалась так нелепо и страшно, то на месте Рэя сейчас сидел бы он, и ты, Танечка, точно так же охмуряла его. Охмуряла, охмуряла бы, не отпирайся! Как все-таки погано, подло устроен человек…

Однако согласись, что Саша и Рэй — далеко не одно и то же. Две большие-большие разницы. С бедным Шуриком ты, если б захотела, справилась бы в два счета. Оля Вингер, тем более отсутствующая, не помеха. А этому черту, похоже, ничего не стоит справиться с тобой, Таня дорогая! Ишь, как вылупил свои зеленые зенки… Тьфу, да слушай же ты, что он говорит: ты уже на работе!