Поиски в темноте

Образы мелькали и растворялись в тревожном калейдоскопе. Он видел Моубрея, сломленного, отчаявшегося, в тюремной камере… видел окровавленное тело его жены, лежащее на краю поля, в таком месте, где ее сразу же увидел фермер, приехавший осмотреть урожай… плачущих детей, которые зовут мать, и мужчину, который пытается их утешить, хотя он не их отец… Потом он отчетливо увидел виселицу и узника, который, возможно, даже не понимает, за что его собираются повесить.

Хэмиш, который, как всегда, чутко реагировал на его состояние, не уставал напоминать ему о совершенных им ошибках. Нельзя копаться в душе других людей, если у тебя самого на совести тяжкий грех. Он ведь тоже убийца. Они оба — убийцы!

— В основе дела лежит любовь, — произнес Ратлидж в темноте, стараясь заглушить голос Хэмиша в голове. Он тут же выругался, потому что слово «любовь» напомнило ему о Джин. Джин, в модном синем платье с бежевой кружевной отделкой, с букетиком, приколотым к плечу… Букетик подарил ей он, Ратлидж. Джин смеялась, занося руку с теннисной ракеткой; промахивалась, и мячик попадал в стенку. Он любовался солнечными зайчиками, которые плясали у нее на лице, когда они шли пешком по Оксфорду ранним воскресным утром, наслаждаясь тишиной и покоем.

Какая любовь лежит в основе всего? Любовь многолика, у нее столько имен! В нее вплетаются ревность, зависть, страх… Из-за любви умирают… и за нее убивают. Но любовь сама по себе не поддается определению, она вбирает в себя то, что испытывают отдельные люди. Любовь похожа на ярмарочного шута — она может прятаться за любым нарядом.

Где-то в городке, за окнами, слышались смех и музыка. Счастливый смех, несдержанный, не скованный.

Ратлидж внушал себе: когда Джин выйдет замуж и уедет в Оттаву, он сумеет наконец вычеркнуть ее из своих мыслей. Как почти вычеркнул ее из сердца. Оливия Марлоу[1] больше объяснила ему, что такое любовь, чем Джин за все время их знакомства.

«Кто научит меня, как забыть мою Фиону? — тихо спросил Хэмиш. — Ты-то никогда не вспоминаешь о ней! Ты не слышишь, как она плачет у пустой могилы! А я остался во Франции. Я не могу прийти к ней и утешить! Нет, Иену Ратлиджу не дано обрести счастье с женщиной, когда у него на совести Хэмиш Маклауд!»

Ратлидж повернул голову, желая отделаться от назойливого голоса. Все правильно. Какой женщине захочется делить мужа с терзающими его демонами?

* * *

Утром Ратлидж встретился с Хильдебрандом в столовой «Лебедя». Яркие занавески в цветочек на утреннем ветерке развевались, как паруса. Столы покрыты ослепительно-белыми скатертями. Ратлиджу показалось, что у Хильдебранда болит голова. Он то и дело тер глаза, словно не выспался, и мрачно смотрел на пожилую официантку, которая их обслуживала. Отходя от их столика, официантка бросила на Хильдебранда испепеляющий взгляд и сказала:

— Нечего так злиться с утра! Я вас еще мальчишкой помню — вечно чумазый, с рваными подтяжками!

Ратлидж с трудом подавил улыбку.

Хильдебранд ее словно не слышал.

— Вчера вечером начальник устроил мне выволочку! — проворчал он. — Спрашивает, почему мы до сих пор не нашли детей… их надо было найти уже вчера! По его словам, безумцы, которые рыщут по округе и убивают своих детей, бросают тень на весь Дорсет. Он приказывает нам раскрыть дело как можно скорее, иначе всем придется туго! Жаль, что вас вчера там не было — ваше присутствие его бы немного охладило!

— Я ездил на место убийства. Не представляю, где дети могли прятаться — или где их могли спрятать. Я все время возвращаюсь мыслями в Синглтон-Магна. Невольно поверишь, что кто-то из местных жителей хранит молчание — если, конечно, предположить, что дети и мужчина еще живы.

Хильдебранд мрачно посмотрел на Ратлиджа, а потом достал из кармана объявление о розыске и бросил ему на тарелку. Объявление упало на тост, который Ратлидж только что намазал апельсиновым джемом.

Ратлидж невозмутимо вытер лист бумаги салфеткой и спросил:

— Какой от него прок?

— Копию снимка раздали всем домовладельцам в городе и всем окрестным фермерам. Если бы кто-то их видел или что-то знал о них, давно бы уже явился к нам… Все очень логично! Если не родственники, знакомые или любопытная старуха, живущая по соседству, о них рассказал бы какой-нибудь мальчишка, которому захотелось отличиться. Неужели вам надо разжевывать элементарные вещи?

— Нет, — ответил Ратлидж, с трудом сдерживаясь. Он смотрел на объявление, на лица. — Согласен, вы действовали совершенно правильно, и ваши действия непременно должны были принести плоды. Но не принесли. И я все время спрашиваю себя, почему же никто не пришел к вам и не рассказал о них.

— Может быть, потому, — язвительно ответил Хильдебранд, — что они погибли! Все — и мужчина, и дети. Неслучайно все последние дни мы только тем и занимаемся, что ищем их трупы!