Поющая во тьме

В памяти Лекса возникла Ани, целый день трудившаяся над ним. Она извлекала мерзкого паразита, глубоко засевшего в его теле. Сразу же заныло где-то внутри, остро и тоскливо.

— Лучше я переоденусь в свою привычную одежду, — проронил Лекс, натягивая просторную серую рубаху из грубой ткани.

— Отец должен приехать совсем скоро. Он так тебе обрадуется!

Хотелось бы верить, мрачно подумал Лекс. Уж чему отец точно не обрадуется, так это тому, что сын растерял свой дар впустую. Но ничего не поделаешь, что было, то прошло. Где-то внизу раздались шаги.

— Пойдем, я встречу отца, а потом приведу тебя.

Мать проворно спустилась вниз, а через несколько минут пришла за ним, ведя его в гостиную. В кресле сидел отец, отставив немного вперед ногу, на которую он прихрамывал, трость лежала у него на коленях. Он был совершенно седой, морщины на лице стали глубже, чем были, но вид у него был решительный. Мать взяла Лекса за руку, словно малыша, и провела его на середину комнаты.

— Ремин, смотри, кто к нам вернулся!

Лекс вышел вперёд и поклонился отцу, выпрямился под его тяжелым взглядом и осторожно сел в кресло напротив. Отец внимательно разглядывал его, пристально посмотрел на шрамы, скользнул взглядом по одежде и отвернулся. Минуты проходили в тягостном молчании, мать нервно перебирала пальцами складки на одежде.

— Что это за оборванец, которого ты мне привела? — голос отца был твёрд и непреклонен. Мать отшатнулась от этого вопроса, как от удара.

— Ремин, это же Ильназ, наш сын, наш мальчик… Неужели ты его не узнаешь? — пораженно проронила она.

— Я не знаю этого мужчину, — отрезал отец, упорно не желая глядеть в глаза Лексу. — В живых у меня остался только один сын, самый младший.

— Ремин, посмотри внимательнее! Как ты можешь его не признать? Он жив. Наш сын жив и он вернулся к нам!

— Мой сын умер! — упрямо повторил отец, гневно сверкая глазами.

— Ремин, — мать опустилась на пол рядом с отцом, протягивая к нему руки в мольбе.

— Выпроводи этого оборванца немедленно! — взревел Ремин, взмахнув тростью.

Лекс вскочил, взбешённый, и перехватил конец трости:

— Не смей поднимать на неё руку!

Отец презрительно усмехнулся:

— За все годы моей жизни я поднимал руку только на зарвавшихся юнцов, не знающих своё место.

Лекс посмотрел прямо в глаза отцу, понимая, что отец его узнал. Узнал, но не захотел принять обратно строптивого, блудного сына. Он видел в глазах отца, выцветших с годами, уменьшенную копию самого себя, словно вернулся назад в то время, когда отец при помощи гибкой палки пытался выбить с него дурь. Дороги назад не было. Он вернулся в родной дом, но он больше не был его частью. Он ощущал себя бесконечно чужим среди близких и дорогих ему людей. Внутри него будто оборвалось что-то и полетело в пустоту, туда же, куда катилась вся его никчёмная жизнь. Ремин поднялся, тяжело опершись на трость, и проковылял к окну.

— Совсем скоро приедет мой сын со своей женой и детьми. И я не желаю, чтобы они видели здесь этого бродягу. Подай ему милостыню и выведи через черный ход.

Ремин говорил резко, не оборачиваясь. Он не захотел напоследок удостоить Лекса хотя бы взглядом. Лекс поднялся и быстрым шагом вышел из комнаты. Вслед за ним, всхлипывая и утирая слёзы, семенила мать. Лекс прошёл в комнату, которую когда — то принадлежала ему, и закинул на плечо сумку.

— Ильназ, мальчик мой, — рыдала мать, сидя на кровати.

— Я должен уйти.

Он едва сдерживался, слёзы матери расстраивали его гораздо больше, чем жестокость отца.

— Ты не понимаешь… Дай ему время. Он уже смирился с твоей потерей, и вдруг ты восстаешь из мёртвых. Останься, прошу тебя.

— Нет, — он обнял мать одной рукой, поцеловав в макушку. — Я изменился, мама. Мне тесно и душно в Намирре, я не могу дышать здесь полной грудью. Я приехал сюда только за тем, чтобы проведать вас, но оставаться навсегда и не думал.

— Он ждал тебя. Каждый вечер он просиживал у того самого окна допоздна, ожидая твоего приезда. Он не покидал города даже на один день, боясь, что пропустит твоё возвращение. А потом… потом торговцы вместе с товарами привезли слухи о том, что долина и ущелье кишат Тенями, отрезанные от всего мира. Они сказали, что никому не удалось спастись. Отец слёг, но продолжал надеяться. Он отправлял на твои поиски людей, одного за другим. Он справил твои похороны всего три года назад. Понимаешь, три года он жил надеждой! Пойми его, Ильназ… Отец любит тебя. Дай ему время.

— Я знаю, мама. Я знаю… Но отец уже отпустил меня. И он прав. Того, кого он знал, больше не существует. Пойдём, не хочу задерживать тебя. И ничего не говори младшему. Так будет лучше для всех.

— Нет, я не могу потерять тебя сейчас, когда ты нашёлся после стольких лет отсутствия.

— Ты должна отпустить меня, как отпустил отец. Отпусти, и я попытаюсь исправить хотя бы немногое из того, что мне удалось испортить за все это время.

Лекс с усилием разжал объятия матери:

— Всё, мне пора идти.

— А если с тобой что-то случится? Я вновь буду мучиться неизвестностью…