Поющие пески. Дело о похищении Бетти Кейн. Дитя времени

- Нет, я о другом, - заметил Кэррэдайн и пояснил: - Я имею в виду, что это похоже на передвижение маленьких фигурок по плоскости. Почти математика… или шахматы, если задуматься.

- Если это математика, то какого черта они пользуются закулисными сплетнями, - рявкнул Грант, внезапно разозлившись. Воспоминания о «святом» Море все еще раздражали его. На прощание он быстро перелистал толстого и уважаемого сэра Кэтберта, пока, почти в самом конце, не остановился на одной из страниц.

- Странно, - произнес Грант. - Как они все готовы признать за человеком храбрость в битве. Осталось только устное предание, но ни один из противников Ричарда не ставит под сомнение его отвагу. Наоборот, все в один голос восхваляют ее.

- Похвала побежденному, возвышающая победителя, - напомнил Кэррэдайн. - Кстати, эта традиция началась с баллады, написанной кем-то из стана Тюдоров.

- Да, одним из людей Стенли, - добавил Грант. Перевернув пару страниц, он разыскал балладу и принялся декламировать странные звучные строки…

«Никто не может вынести их натиск. Сильней ударов Стенли - лишь гордыня.

Оставьте нам случайности усобиц, боюсь, вы слишком мешкаете ныне.

Ваш конь оседлан - ржет нетерпеливо, а в день другой - победу вырвав сами.

Наденете английскую корону, и станете вновь царствовать над нами».

«Мой боевой топор меня заждался. Корону водрузите мне на шлем.

Создатель наш, клянусь всуе тобою, что я умру - сегодня - Королем!

Покуда жив - не отступлю и шагу.

Пусть враг бежит, меня завидев близко!» -

Так он сказал - и сделал, перед Богом,

Представ наутро королем английским» [28].

- «Мой боевой топор меня заждался… Корону водрузите мне на шлем», - повторил Кэррэдайн слова Ричарда перед роковой битвой. - Кстати, знаете, эту корону потом нашли в кусте боярышника.

- Кто-то, видимо, уже успел припрятать.

- Раньше я представлял себе эту корону такой внушительной, роскошной, вроде той, которой у нас пользуются теперь… А, оказывается, она была просто золотым обручем.

- Да. Ее можно было надевать поверх боевого шлема.

- Черт побери! - внезапно воскликнул Кэррэдайн. - На месте Генриха мне было бы противно носить эту корону! - Он помолчал и добавил: - Знаете, что в городе Йорке написали в своей хронике про битву при Босворте?

- Нет.

- «В этот день наш добрый король Ричард был подло сражен и убит, к великой печали жителей города».

В наступившей тишине было слышно чириканье воробьев за окном.

- Мало похоже на сообщение о смерти ненавистного узурпатора, - сухо заметил Грант.

- Совсем не похоже. «К великой печали жителей города», - медленно повторил Кэррэдайн, задумавшись над фразой. - Они, пожалуй, относились к Ричарду так, что даже, несмотря на новый режим и очень неопределенное будущее, записали в хронике черным по белому свое мнение о том, что это было подлое убийство, и что они скорбят по убитому…

- Быть может, они как раз узнали, как победители надругались над мертвым телом короля, и им стало не по себе…

- Да, да. Не очень-то приятно узнать, что человека, которого они знали и которым восхищались, подобрали мертвым и, раздев донага, бросили поперек седла, как охотничий трофей…

- Такое и о враге узнать неприятно. Правда, чувствительность - не то качество, которое можно искать у Генриха, Мортона и прочей компании.

- Хм, Мортон! - Брент процедил это имя сквозь зубы, словно сплюнул. - Когда Мортон умер, печали, поверьте мне, никто не испытывал. Знаете, что написали про него в лондонской хронике? «В наше время даже сравнивать с ним почиталось оскорблением; и жил он, вызывая великое презрение и ненависть у всех людей».

Грант повернулся и взглянул на портрет, составлявший ему компанию столько дней и ночей.

- Вы знаете, - произнес он, - несмотря на все свои успехи и кардинальскую шапку, Мортон, по-моему, проиграл в споре с Ричардом. Пусть Ричард погиб и был потом оклеветан, все же ему повезло больше. Его любили при жизни.

- Неплохая эпитафия, - серьезно произнес юноша.

- Совсем неплохая, - согласился Грант, закрывая Олифанта в последний раз. - Немногие могли бы желать лучшей. - Он протянул книгу ее владельцу. - И мало кто по праву заслужил такую.

Когда Кэррэдайн ушел, Грант взялся наводить порядок на тумбочке, готовясь к завтрашней выписке. Непрочитанные модные романы пойдут в больничную библиотеку, пусть потешат других больных. И не забыть вернуть Амазонке оба учебника, когда она принесет ужин. Он перечел (впервые с тех пор, как принялся расследовать дело Ричарда) школьный вариант описания его злодейств. Вот он, безапелляционный, черным по белому, бесславный рассказ. Без тени сомнений в его правдивости.

Грант собирался было закрыть учебник, когда взор его упал на начало царствования Генриха VII и он прочитал: «Обдуманная политика Тюдоров состояла в устранении всех соперников, претендующих на трон, в особенности - потомков Йорков, оставшихся в живых ко времени воцарения Генриха VII. В этом Тюдоры вполне преуспели, хотя от самых последних пришлось избавляться уже Генриху VIII».