Поющий цветок и солнечная девушка (СИ)

   А Лунёва сохранила остатки былой красоты: брови вразлёт над чёрными большими глазами, тонкий прямой нос. Наденька подумала, что такими красавицами были те актрисы и певицы, которых она видела в театре, и спросила:

   - Вы ведь снимались в кино?

   - Нет. Я оперная певица, - гордо ответила Лунёва.

   - Я очень люблю "Травиату", - поделилась Наденька и даже испугалась, когда Лунёва принялась рыдать.

   Старик сунул ей разивший валерьянкой стакан и прошептал Наденьке:

   - Ира много лет исполняла партию Виолетты. Была лауреатом международного конкурса.

   Лунёва выпила успокоительное, дёргая обвисшей на подбородке кожей, а потом сказала мужу:

   - Ну давай же скорей чай! Не могу больше ждать.

   Старик поставил перед Наденькой большую чашку с потрясающе пахшим чаем, подсел к жене и уставился на Наденьку с тем же выражением лица, что и в поликлинике.

   Наденька отхлебнула чай, попробовала пирожное, тут же растаявшее на языке, и почувствовала умиротворение и покой, которые ощущала до смерти родителей.

   - А вы разве не будете пить чай? - спросила она. - Я никогда не пробовала ничего вкус...

   И комната исчезла. Последнее, что увидела Наденька, - искажённые радостью лица стариков.

   А потом была темнота. Ощущение тепла, влаги и сытости. Наденька попыталась открыть глаза, но ей не удалось. Зато она услышала голоса:

   - Ну скоро? Ты же обещал к началу декабря!

   - Перестань меня сбивать. Не получилось. Будет к Новому году.

   - Ты моё солнышко, моя радость! Ну покажись же скорее! А разве нельзя было сделать так, чтобы это был... к примеру, котёнок или птичка?

   - Прекрати сейчас же! Хуже ребёнка. Сказал, не сбивай. Как вышло, так и вышло. Хорошо хоть так. Нечего было отдавать... Ну не плачь, прости.

   - А правда, что моё солнышко никогда меня не покинет и станет только моим?

   - Правда. Отвяжись, пожалуйста!

   И однажды, после блаженно тёплой воды, которая окатила Наденьку, ей удалось избавиться от тесноты и сырости! Более того, внезапно кончилась темнота.

   Она стояла в горшочке, по пояс в рыхлой земле, которая пахла перегноем и свежестью. Рядом было окно, в которое заглядывал зимний денёк. По другую сторону виднелась стариковская комната с наряженной ёлкой.

   - Солнышко моё! - раздалось с дивана. - Виктор, иди сюда скорей! Наша Наденька открыла глазки!

   - Иду-иду! - радостно крикнул Лунёв. - Сейчас только винца достану. Нужно же отметить!

   Наденька не умела ненавидеть. Поэтому она тоже обрадовалась старикам.

   - Какая же ты у меня красавица! - умилённо прошептала Лунёва, радуясь Наденькиной улыбке. - Сейчас я тебе спою!

   Наденька, тая от восторга, слушала арию. Сильный, богатый модуляциями голос уносил её в прошлые дни. Она ни о чём не жалела, только наслаждалась пением. Что-то прорвалось изнутри Наденькиной души и хлынуло вместе с солнечным светом из окна в тёмную комнату.

   - Боже, она поёт! Моя крошка тоже поёт! - закричала Лунёва, прервав пение.

   С улицы донёсся лай цепного пса. А из прихожей - звонок.

   Лунёв вышел, но Наденька всё равно услышала, что он говорил:

   - Опять вы? Сколько можно нас тревожить? У меня жена инвалид первой группы! Я жаловаться буду!.. Ну ладно, в последний раз. И чтоб я больше о вас не слышал!

   Через некоторое время в комнату вошёл, судя по форме, участковый и с ним... шофёр главврача, Вова! Он в свободное от работы время часто заходил к медрегистраторам, иногда путался под ногами, часто предлагал подвезти. Наденька отнекивалась: ну куда ехать в крохотном городке, можно и пешком дойти.

   Участковый сказал:

   - Приношу извинения, мы здесь, можно сказать, неофициально. По настоянию Вовы Свиридова, вот он перед вами. Вова был женихом Наденьки.

   Наденька издала изумлённую трель. Никаких женихов у неё не было! Для чего же Вова назвался им?

   Молодые люди завертели головами, а Лунёв встал так, чтобы загородить цветок на окне. Но глазастый участковый всё же заметил манёвр старика и спросил:

   - У вас глоксиния зацвела. А мамины засони спят на лоджии. Как вы этого добились?

   Наденька, услышав про засонь, рассмеялась звонкими нотками.

   Участковый шагнул к окну.

   - Погодите-ка, - вдруг заговорила Лунёва. - Нехорошо разговаривать стоя. Виктор, приготовь, пожалуйста, всем чая. А вы, молодые люди, присаживайтесь и толком объясните, зачем сюда явились. Нам и так больно, что Наденька вышла от нас и пропала. А вы эту болячку бередите.

   Лунёв бросил на жену быстрый взгляд, чуть кивнул и прошёл на кухню.

   Участковый уселся на стул с гнутой лаковой спинкой и сказал:

   - Странный у вас цветок. Показалось, что он очень музыкальный. Вы научили его нотам?

   Лунёва даже затряслась от ярости:

   - Не морочьте мне голову. Спрашивайте по делу и уходите. Такое впечатление, что вы явились поиздеваться над инвалидом.

   И она сбросила плед.

   Молодые люди отвели глаза.

   В комнате повисла тишина.

   - А вот и чай! - с непонятным, страшным весельем сказал Лунёв. - Пейте и спрашивайте скорее, чтобы жена не расстроилась. А то потом ночь не уснёт. Мы ведь завтра уезжаем на несколько месяцев к родне в тёплые края. Старикам нужны силы.