Пока дышу

И набрав в легкие побольше воздуха, запел ужасно фальшивя:

— Я свободен, словно птица в небесах.

Я свободен, я забыл, что значит страх…

Под вечер третьего дня я выбрался из долины. С вершины перевала на нее открывался просто чудесный вид. Полюбовавшись немного, я вновь продолжил свой путь.

Когда солнечный диск окончательно скрылся из виду, решил остановиться у небольшого родничка. Об этой полянке мне рассказал Эскель. Устроившись поудобнее, я задумался куда мне податься теперь? Конечно, хотелось побывать в таких городах, как Новиград, Вызима, Карбон в Махакаме и в Оксенфурте тоже. Много, в общем, мест, которые бы я хотел увидеть. Вот только откуда начать не знал.

Немного поразмышляв перед сном, решил двигаться от реки Гвиндлех. Она как раз начиналась чуть дальше, а потом впадала в Буину. Думаю, по пути наткнусь на пару деревень, где можно будет остановиться. Да и по реке должен двигаться судоходный транспорт, а там уж и до столицы Каэдвена недалеко будет.

Единственным, что начало мне доставлять неудобство в пути, был правый сапог. Не сказать, что он сильно натирал ногу, но идти пешком такие расстояния было довольно неудобно.

К середине следующего дня я добрался к истоку. С гор бежала маленькая речушка, и с каждым пройденным мной километром она становилась все шире. Водная гладь разрасталась на десяток метров вширь. По краям шел довольно густой лес, а на самой отмели лежали булыжники, которые принесла своим потоком река.

— Надо было по тропе идти. Но нет, поперся по камням да по ухабам, — тяжело вздохнув, я продолжил путь.

Уже ближе к вечеру впереди показалась небольшая деревня. Скорее, даже хутор на шесть-семь домов. Подойдя ближе, я ощутил всю изысканность деревенских ароматов. В нос ударил запах гнили, мочи и рыбы. Возле берега лежали лодки, а чуть поодаль сушились сети, некоторые были сложены на деревянные подставки.

Издалека раздалось протяжное мычание. Оно прозвучало своеобразной командой собачонке, которая выскочила на меня не пойми откуда.

Вся какая-то маленькая, с грязной шерстью сероватого цвета. И с жутко визгливым и противным голосом. Мгновение посмотрев на меня, она тут же залилась лаем. Как будто я спер её любимую косточку. И начала кружить вокруг, не закрывая пасти.

Спустя минуту гавканье окончательно меня достало.

Подскочив к ней и пнув с оттяжкой, я отправил дрянь в полет до ближайшего куста. После приземления оттуда раздался жалобный скулеж. Однако продолжения не последовало, видимо шавка уже привыкла к тому, что её шпыняют за противный голосок.

Домишки были старыми и скособоченными. Построенные, судя по их виду, чуть ли не столетие назад. Новых же построек я не приметил. Заметно было, что деревня умирает и доживает свои последние годы.

Подойдя к ближайшему дому, я не торопился заходить во двор. Постучал по калитке и подождал немного, но никто так и не вышел.

— Спят они там, что ли, — тихо пробормотал я себе под нос. — Эй, хозяин, хозяин, — крик прозвучал достаточно громко, чтобы его услышали в доме, но никто не спешил отзываться.

Спустя пару минут, когда я уже вновь хотел крикнуть, раздался скрипучий старческий голос:

— Ну чего, чего надобно? Людям отдыху не даешь, шляешься тут.

— Хозяин, да не ворчи ты, гость в дом, счастье в дом, — с улыбкой произнес я.

Повисла неловкая тишина.

— Не надо нам, — раздался голос так и не появившегося человека.

Честно говоря, я аж опешил немного. Весьма многообещающее начало.

— А чего не надобно-то? — задал вполне закономерный вопрос.

— Шастья вашего не надо, и гостей тоже не надо, — долетело изнутри.

— Да ладно тебе, хозяин, мне много-то и не надо. Лишь бы голову где преклонить, да в миску чего-нибудь положить.

— А ты иди к старосте. К нему и просись, а я не пущу. Нечего тут лихоимцам всяким расхаживать, — ворчливо сказал так и не увиденный мною собеседник.

— Ну как знаешь, дед, — мирным голосом ответил я, — а где вашего старосту-то искать?

— А ты чуть дальше пройди. Видишь домишко с новым палисадом? Вот это дом старосты.

— Ну, раз не хочешь приютить да деньгу получить… — у меня аж рифма получилась.

— Ты погоди-погоди. А много ль денег? — старик аж выскочил из своей халупы. На вид ему можно было дать лет пятьдесят, одет в какую-то рубаху, всю замусоленную, с длинной, неухоженной бородой и сальными волосами. И в каком-то рванье, напоминающем бриджи, все в заплатках.

— А это ты, старый, у старосты завтра и спроси, — не слушая больше бормотание хозяина, двинул я в сторону указанного дома.

Подойдя к дому старосты, я заметил, что тот выглядит лучше и новее остальных. Очевидно было, что хозяин за ним следит.

— Эй, — вновь принялся я орать и аккуратно стучать в калитку.

— Иду, иду, — раздался голос с подворья. И хозяин шаркающей походкой направился ко мне. На вид мужику я бы дал лет сорок. У него была аккуратно подстриженная борода, однако такие же грязные и сальные волосы, как и у предыдущего увиденного мною жителя. Одежда оказалась старенькой, довольно застиранной и с заплатками. Замызганной настолько, что уже не понять, какого она раньше была цвета.