Пока мы были не с вами

— Ферн! — вскрикиваю я, но очень тихо, потому что не хочу, чтобы миссис Севьер услышала меня, пришла и увидела, что натворила сестренка. Наша новая мама очень гордится ею и явно не собирается с ней расставаться: она водит нас в кино, говорит о путешествиях, в которые мы отправимся все вместе, и о Рождестве, Санта-Клаусе и подарках. Она даже решила свозить нас в Огасту, в гости к своей маме. Ехать туда я не хочу, но и неприятности, особенно сейчас, когда миссис Севьер стала меньше следить за нами, не нужны ни мне, ни Ферн.

Я подскакиваю к сестренке, снимаю с нее платье, туфли и носки и вытираю ими лужу.

— Беги наверх, пока она не увидела.

Я слышу, как миссис Севьер разговаривает с кем-то в гостиной.

Губы Ферн дрожат, а глаза наполняются слезами. Я сворачиваю мокрую одежду и заталкиваю ее за ведро с пеплом, чтобы заняться этим позже, а она стоит, словно соляной столб.

И внезапно я понимаю, почему Ферн не двигается с места. Из гостиной доносится еще один голос. Я леденею, прислушиваюсь, и чем больше слов мне удается уловить, тем больше меня знобит: кажется, холод пробирает до самых костей.

— Беги, спрячься под кровать,— шепчу я на ухо Ферн и подталкиваю ее к лестнице,

Ферн взлетает на второй этаж и исчезает. Я дышу часто-часто, пробираясь, прижавшись к стене под лестницей, к приоткрытой двери в гостиную. В кухне Зума включает электрический миксер. Где-то с минуту стоит дьявольский шум, но потом голоса снова слышны.

— Это досадное недоразумение, хотя такое иногда случается,— говорит мисс Танн.— Я сама не испытываю ни малейшего желания забирать обратно детей, которым уже удалось подыскать хороший дом.

— Но мой муж... все бумаги... Нам обещали, что девочки теперь наши,— голос миссис Севьер дрожит и срывается.

Чашка дребезжит на блюдце. Секунда ожидания перед ответом мисс Танн кажется вечностью.

— Конечно, так и должно было быть,— голос ее звучит так, будто она сожалеет, что Севьеры столкнулись с неожиданной проблемой.— Но в течение года удочерение не является окончательным. Родные семьи детей могут вызывать такие затруднения... Бабушка этих детей подала прошение: она хочет сама взять их под опеку.

Я ахаю, затем слышу сама себя и зажимаю рот ладонью. У нас нет бабушки. По крайней мере, я о ней ничего не знаю. Родители Брини умерли, а Куини не видела свою родню с тех пор, как сбежала с Брини.

— Этого не может...— миссис Севьер начинает всхлипывать так, будто сейчас переломится пополам. Она хлюпает, кашляет и наконец-то выдавливает из себя слова: — Мы... мы не позволим... Даррен будет дома к... к обеду. Прошу... прошу вас подождать. Он знает... что делать.

— О боже, боюсь, что я расстроила вас гораздо сильнее, чем дело того требует,— голос у мисс Танн приторно-сладкий, но я могу представить себе ее лицо. Она улыбается так же жестоко, как когда миссис Пул- ник держала меня, а я стояла перед ней на коленях. Мисс Танн испытывает удовольствие при виде запуганных людей.— Я не планировала сегодня забирать детей. Конечно же, вы можете бороться с этой глупостью. В действительности вы должны с ней бороться. Бабушка не сможет обеспечивать внучек, и у них будет ужасная жизнь. Мэй и маленькая Бет нуждаются в вашей защите. Но вы должны понять... юридические вопросы могут быть весьма... затратными.

— 3-затратными?

— Для людей с таким достатком, как у вас, они не должны вызвать трудностей, правда? Ведь на кону стоит судьба двух невинных созданий. Детей, которых вы горячо полюбили.

— Да, но...

— Три тысячи долларов. Возможно, немного больше. Этой суммы хватит, чтобы разрешить все юридические проблемы с наилучшим исходом.

— Три... три тысячи?!

— Возможно, четыре.

— Сколько?!

Еще одна пауза, затем:

— Согласитесь, семья важнее всего на свете,— я слышу в голосе мисс Танн ее ужасную улыбку. Я хочу вбежать к ним и рассказать всю правду. Я хочу ткнуть в нее пальцем и закричать: «Лгунья! У нас даже нет бабушки! И у меня три сестры, а не две! И маленький братик, которого зовут Габион, а не Робби. И вы забрали его, как и остальных моих сестер!»

Я хочу все рассказать. Я почти чувствую на языке эти слова, но не могу их произнести. Если я так поступлю, последствия будут ужасны: мисс Танн заберет нас обратно в детский дом и отдаст Ферн кому-нибудь другому. И мы больше никогда не увидимся.

Миссис Севьер шмыгает носом и снова откашливается.

— Ну... ну конечно, я с этим согласна, но...— она снова начинает всхлипывать, постоянно за это извиняясь.

Скрипит кресло, потом слышны звуки тяжелых, неровных шагов.

— Поговорите с мужем. Расскажите ему, что чувствуете. Расскажите, как сильно вы нуждаетесь в детях и как они нуждаются в вас, Я не буду сегодня навещать девочек. Я не сомневаюсь, что под вашей опекой они чувствуют себя хорошо. Даже превосходно.

Ее шаги приближаются к двери с противоположной стороны комнаты. Я отталкиваюсь от стены и мчусь вверх по лестнице. Мисс Танн уходит, и ее прощальные слова эхом разносятся по дому:

— Нет нужды вставать. Я знаю дорогу. Надеюсь, завтра вы со мной свяжетесь. Время очень дорого.