Пока мы были не с вами

Ферн кивает и облизывает губы. У нее урчит в животе. Она, кажется, отлично понимает, что Силас приносит нам еду. Если бы не Силас, старый Зеде и Арии, мы умерли бы с голоду за те три недели, что уже провели на «Аркадии». Брини по большему счету еда не нужна. Он питается одним виски.

Я поднимаю парусину для Ферн.

— Полежи здесь еще минутку,— если Брини увидит, что пришел Силас, и станет ругаться, я не хочу, чтобы у него на пути оказалась Ферн.

Мне приходится отцеплять от своей ноги ее пальчики, но потом она без возражений залезает под парусину и затихает.

Силас ждет в кустах. Он крепко обнимает меня, а я закусываю губу, чтобы не расплакаться. Мы отходим чуть дальше от берега, но не настолько, чтобы я не услышала Ферн, если она меня позовет.

— Ты в порядке? — спрашивает Силас, когда мы садимся на полянку поддеревом.

Я киваю.

— Хотя рыбалка сегодня утром не задалась,— я не хочу просить у него еды, но догадываюсь, что в его небольшом мешке есть что-нибудь и для нас.

Он вручает мне пакет размером примерно с два кулака, но это для нас немало. Припасы Зеде подходят к концу, а теперь ему нужно кормить еще и Арни. Она переехала к нему на лодку, там безопаснее. Зеде хочет, чтобы мы тоже перебрались к нему, но я знаю: Брини нас не обидит.

— Немного оладьев и маленькая соленая рыбка. И яблоко, которое вы сможете разделить,— Силас откидывается назад, опирается на руки, глубоко вздыхает и сквозь ветви смотрит на реку. — Брини сегодня получше? Он вообще выходит из дома?

— Иногда. Вроде получше,— я не уверена, правда ли это или я просто хочу, чтобы это оказалось правдой. По ночам Брини только слоняется вокруг лодки, пьет и кричит. Затем весь день спит.

— Зеде говорит, что сегодня вечером будет дождь.

Я тоже замечаю приметы, говорящие о скором дожде. И меня это беспокоит.

— Не приходи, чтобы снова пытаться отвязать «Ар-кадию», ладно? Пока не надо. Может, лучше подождать еще несколько дней. Всего несколько дней — думаю, тогда Брини будет готов.

Уже две недели мы стоим напротив Мад-Айленда, а погода становится все холоднее. Силас и Зеде сто раз предупреждали Брини, что полиция легко найдет нашу лодку, если надумает искать, но он никому не дает отвязать береговые канаты. Он чуть не отстрелил Силасу руку, когда тот попробовал это сделать. Он едва не застрелил и бедную Арни. Я дала ей старые мамины платья, и Брини принял ее за Куини, а он очень зол на нее за то, что она умерла.

— Подождем еще чуть-чуть, — умоляю я Силаса.

.Тот потирает ухо, будто услышал совсем не то, что ожидал.

— Тебе нужно забрать Ферн и прийти к нам, на лодку Зеде. Мы отправимся вниз по течению по главному руслу и посмотрим, пойдет ли за нами Брини.

— Всего несколько дней. Брини станет лучше. Он просто слегка слетел с катушек, вот и все. Это пройдет.

Я хотела бы верить, что это правда, но на самом деле Брини не хочет покидать Куини, а Куини лежит глубоко в земле Миссисипи, недалеко отсюда. Зеде сказал, что католический священник прочитал молитву над ее могилой. Я не знала, что мама была католичкой. До жизни у Севьеров я даже не знала, что это означает. Зума носила небольшое распятие вроде того, что висело на стене нашей хижины. Она иногда брала его в руку и разговаривала с ним, как и Куини, но не на польском. А Севьеры так не поступают, потому что они баптисты.

Вообще-то мне стало спокойнее, когда я узнала, что Куини должным образом похоронили и священник за нее помолился.

— Зеде хочет, чтобы ты передала Брини: через четыре дня он снимает лодку с причала, и если Брини не последует за ним, он заберет тебя и Ферн с «Аркадии». Поплывете вниз по течению вместе с нами.

Кто эт там? — голос Брини раздается откуда-то с берега. Слова тонут в оставшемся хмеле. Должно быть, он слышал, как мы тут болтаем.— Кто еще там ошвается? — Брини с шумом пробирается через кусты и сухую траву.

Я хватаю мешок, прячу его под платье и прогоняю Силаса. Пока Брини шатается в лесу, я проскальзываю обратно в шлюпку и забираю Ферн с собой в хижину.

Когда возвращается Брини, мы уже дома. Я делаю вид, что только что поджарила оладьи на сковороде. Он даже не замечает, что плита не растоплена.

— Ужин почти готов,— я с преувеличенным усердием расставляю тарелки.— Ты голоден?

Он моргает, поднимает Ферн и садится за стол. Он держит ее очень крепко. Ферн смотрит на меня, лицо у нее бледное и испуганное.

У меня перехватывает горло. Как мне сказать ему, что Зеде будет ждать всего несколько дней? Я не могу и вместо этого говорю:

— Оладьи, соленая рыба и ломтики яблок.

Я выставляю еду на стол, и Брини сажает Ферн на ее место. Кажется, будто мы каждый день так собираемся за общим столом и едим настоящий обед. Несколько минут все идет так, как и должно быть. Брини улыбается мне, а его усталые темные глаза напоминают о Камелии.

Мне се не хватает, пусть мы с ней и ругались все время. Я тоскую по ее силе и упрямству. И по тому, что она никогда не сдавалась.

— Зеде говорит, что через четыре дня течение будет хорошим и настанет пора спуститься ниже по течению, где теплее и рыбалка получше. Он говорит, уже пора.