Пока мы были не с вами

— Если мы- когда-нибудь снова соберемся ехать в другой штат, за руль сяду я.

— Ты мне что, не доверяешь? — странное легкое покалывание скользит по позвоночнику, но я игнорирую это ощущение. Возвращение в Айкен остро напоминает мне, что, как бы ни нравился мне Трент, между нами возможна только дружба.

Перед отъездом с Эдисто я специально в одном из разговоров упомянула о своем женихе, чтобы развеять возможные иллюзии моего нового знакомого.

— Тебе я доверяю. А вот твоему стилю вождения... не очень.

— Заметь, ни одной аварии! — по пути к дому мы добродушно перешучиваемся, а возле двери я уже принимаюсь хихикать. Но запах освежителя воздуха и давящая тишина отрезвляют мгновенно.

Трента мрачнеет.

— Пробуждает воспоминания.

— Ты здесь уже был?

— Нет, хотя заведение очень похоже на то, куда мы отправили бабушку после ее инсульта. Выбора у нас не было, но деду пришлось тяжело. За шестьдесят лет они никогда не расставались больше чем на день или два.

— Да, очень тяжело оказаться в ситуации, когда хороших вариантов просто нет.— Трент знает о состоянии бабушки Джуди. Мы говорили и об этом прошлым вечером, устроившись на крыльце маленькой хижины с фотографиями в руках.

Мимо проходит дежурная в цветастом платье. Она приветствует нас и, кажется, понимает, что прежде уже видела меня, но не знает, когда и где это было. Потом она сворачивает в коридор. Мне меньше всего хотелось бы, чтобы кто-то узнал, что я здесь. Если это дойдет до Лесли и отца, меня ждет допрос с пристрастием, а я понятия не имею, что им отвечать.

Почти на пороге комнаты Мэй я внезапно понимаю, что не знаю, как объяснить свой внезапный визит. Просто вломиться к ней, размахивая снимками, и спросить: «Кем вы с бабушкой друг другу приходитесь? И при чем тут Трент Тернер-старший?» Или лучше подобраться к интересующей меня теме окольными путями? После краткого знакомства с Мэй я понятия не имею, как она отреагирует на наше посещение. И очень надеюсь, что присутствие Трента окажется полезным: Мэй, в конце концов, должна была знать его дедушку.

А вдруг общение с нами будет слишком большой нагрузкой для старушки? Она же недавно болела. Я не хочу ей навредить. Более того, я понимаю, как сильно хочу ей помочь! Может, стоит поговорить с Эндрю Муром или с его коллегами по Комитету защиты прав пожилых людей? Наверное, он знает, как связаться с организациями, которые занимаются проблемами одиноких, ну почти одиноких, стариков.

Трент останавливается возле двери и показывает на табличку с именем.

— Похоже, мы на месте.

— Мне не по себе,— признаюсь я.— Я знаю, что она болела. И не уверена, что она может...

— Кто там ошивается возле двери? — Мэй опровергает мои сомнения еще до того, как я успеваю договорить.— Уходите! Мне ничего не нужно. Не хочу, чтобы вы там обо мне шептались!

Из приоткрытой двери в нас летит тапочка, а за ней — расческа; она пролетает мимо и со стуком катится по коридору.

Трент подбирает «снаряды» с пола.

— А у нее хороший бросок.

— Оставьте меня в покое! — настаивает Мэй.

Мы с Трентом обмениваемся неуверенными взглядами, и я подхожу ближе к двери, стараясь не стоять на линии огня на случай, если у Мэй в запасе еще есть боеприпасы.

— Мэй? Только выслушайте меня, ладно? Это Эвери Стаффорд. Помните меня? Мы встречались с вами несколько недель назад. Вам понравился мой браслет со стрекозами. Помните?

Тишина.

— Вы говорили, что моя бабушка была вашей подругой, Джуди. Джуди Майерс Стаффорд? Мы с вами разговаривали о фотографии на столике рядом с вашей кроватью. — У меня такое чувство, что с того дня весь мой мир встал с ног на голову.

— Ну? — спустя мгновение огрызается Мэй. — Вы заходите или нет?

За дверью слышно, как двигается человек и шуршит постельное белье. Я не знаю, готовится она к встрече или запасается орудиями для следующего броска.

— Вы больше не будете швыряться?

— Я полагала, что незваных посетителей проще отогнать,

запустив в них хоть чем-нибудь,— теперь в ее голосе слышится нетерпение. Она приглашает меня войти, и я захожу, оставив Трента в безопасном коридоре.

Мэй, опираясь на гору подушек, лежит в постели, одетая в голубой халат, который подходит к ее глазам. В ее позе и взгляде есть что-то величественное, будто задолго до того, как оказаться в доме престарелых, она привыкла к тому, что ей приносят завтрак в постель.

— Я надеялась, что вы чувствуете себя сегодня достаточно хорошо, чтобы со мной поговорить,— решаюсь начать я. — Я спрашивала бабушку о вас. Она упомянула о Куин... или Куинн, но это все, что она смогла вспомнить.

Мэй, кажется, поражена.

— С ней настолько плохо?

— К сожалению,— я ужасно себя чувствую, сообщая такие вести. — Я бы не сказала, что она несчастна. Просто многое не может вспомнить, И расстраивается из-за этого.

— .И ты тоже, надо полагать?

Мэй верно угадывает, и я чувствую, как меня захлестывают эмоции.

— Да. Мы с бабушкой всегда были очень близки.