Пока мы не встретились

Кэтрин поймала себя на мысли, что когда мужа нет рядом, она непрестанно о нем думает. Где он? Что делает? Когда вернется? А когда они оказывались вместе, Кэтрин без конца дотрагивалась до мужа и ничего не могла с собой поделать – касалась руки, поправляла лацкан, одергивала ему рукав. За обедом Кэтрин сдерживала себя, но когда Монкриф за разговором накрывал ее руку своей, у нее перехватывало дыхание.

После обеда, сидя с Монкрифом в одной комнате, Кэтрин чувствовала на себе его взгляд, сама часто опускала шитье на колени и пыталась уловить на его лице то знакомое выражение, смысл которого успела понять. Это был чувственный голод, который зажигает в крови огонь и вызывает настоящую боль, если остается неудовлетворенным. Под взглядом Монкрифа Кэтрин и сама вспыхивала, словно спичка.

По вечерам они слишком рано оставляли Гортензию одну в гостиной, заставляя гадать, чем вызвана такая поспешность. Монкриф стал манией Кэтрин.

Вот и сегодня Кэтрин слишком часто вставала из-за письменного стола и подходила к окну в надежде увидеть мужа. Наконец она дождалась – Монкриф, из-за мороза надевший камзол, широким шагом шел по замерзшей траве газона. Скорее всего, он направлялся в винокурню, которую как раз перестраивал, или хотел встретиться с Мансоном, или обходил фермы.

Кэтрин часто задумывалась, почему случилось так, что именно его прикосновение заставляет ее дрожать, а взгляд Монкрифа порождает горячую волну в ее крови. Потом поняла: от других людей Монкрифа отличает масштаб личности, сила характера.

«Я Монкриф». Кэтрин прекрасно помнила, когда он это сказал, помнила его властные интонации.

Тут Кэтрин заметила цветное пятно. Это Гортензия, несмотря на холод, направлялась в коттедж навестить сестру. Она делала это при любой погоде, хотя сама Джулиана никогда к ней не приходила.

Членов семьи следовало ценить. Ни у Монкрифа, ни у Кэтрин не было толпы родственников, и отсутствие за столом Джулианы чувствовалось очень остро. Однако когда Кэтрин передала с Гортензией приглашение на обед, Джулиана отказалась.

– Она чувствует, что ей здесь не рады, – объяснила Гортензия.

Сама же Гортензия в отсутствие Джулианы просто расцвела. Она больше не говорила без конца о своих болезнях. На ее щеках появился румянец, и вся она стала выглядеть более жизнерадостно. Кроме того, Гортензия слегка пополнела и от этого похорошела.

Глядя на эту женщину, Кэтрин часто вспоминала одну вдову из деревни возле Колстин-Холла. Мойра Кэмпбелл вдовела уже десять лет и с каждым годом становилась вес более нетерпимой, угрюмой и озлобленной. Менялась она раз в три месяца, когда в деревне на несколько дней останавливался разносчик, мелочной торговец. Тогда на лице миссис Кэмпбелл появлялась улыбка, которой односельчане вообще не видели. Настроение ее менялось, менялась даже походка. Коробейником был горбатый старик с морщинистым от непогоды лицом. И дело тут было не во влюбленности, а во внимании. Миссис Кэмпбелл реагировала на него, как цветок на солнечные лучи.

Разносчик прекрасно разбирался в нуждах людей и, видимо, в нуждах их сердец тоже научился разбираться. Он понял то, что не могли и не хотели понять односельчане: миссис Кэмпбелл была не столько зла, сколько отчаянно одинока.

Кэтрин очень хотелось бы узнать, почему так изменилась Гортензия. Из-за переезда Джулианы? Или в ее жизни тоже появился разносчик?

Кэтрин решительно отвернулась от окна и направилась в библиотеку, кивнув по дороге стоявшим по стойке смирно лакеям. Ни один из них не показал, что видит ее. Таково было указание Монкрифа.

Она осторожно спустилась по роскошной лестнице, все еще щадя свою лодыжку, хотя костыли были заброшены уже пару недель назад, В холле никого не было, лишь в углу служанка полировала оконное стекло. Увидев Кэтрин, девушка сделала книксен и продолжила работать.

Когда Монкриф уходил из дома, замок, казалось, засыпал. Энергия, которую всегда чувствовала Кэтрин в присутствии мужа, куда-то пропадала. Монкриф явно любил свой дом и заботился о нем, как любящий отец. Он намеревался вдохнуть новую жизнь в окрестные фермы, которые пустовали уже много лет. Приказал отремонтировать конюшни и назначил Питера ими командовать.

Несколько дней назад Монкриф позвал Кэтрин в библиотеку и сообщил, что вложил ее средства самым выгодным образом.

– Но ведь ты все равно распоряжаешься, моими деньгами, Монкриф, – сказала она. – Ты не обязан давать мне отчет.

– Напротив, Кэтрин. Это твои деньги, и ты можешь их тратить по собственному усмотрению, а можешь отложить на нужды наших детей.

Кэтрин ушла, не показывая Монкрифу, насколько потрясло ее это слово – дети. Ребенок. Она прижала руку к животу. Вдруг их страсть скоро принесет плоды?

Ей всегда хотелось ребенка, однако после гибели Гарри она оставила эти мысли, но очень горевала об этих не рожденных детях.