Пока мы вдыхаем тишину

Мы долго обсуждали все выверты моего подсознания. Разбирали каждую ситуацию по кирпичику и восстанавливали цепь событий, которая привела меня в сознание. Всё-таки это был необычайный прорыв и теперь у всех псиоников, появился шанс на спасение, даже на самом краю. Почти у всех. Я судорожно вздохнула, и проглотила горький комок в горле, остановившись около двери в приёмную.

Так вот, оказывается, я не сошла с ума и действительно чувствовала эмоции Криса, когда лежала в состоянии искусственной комы. Дело в том, что он потребовал подключить его к аппаратуре и напрямую вторгся в моё сознание, которое выдавало чудеса. Никто не рискнул связываться с псиоником под действием препарата в первые дни, только Крис и доктор Милтон неотрывно сидели рядом. Да и то, Док частенько сбегал, когда я начинала сводить его с ума.

Кстати, в те моменты, когда мне казалось, что Кристиана нет рядом, хотя я видела его перед собой, он просто отключался от аппаратуры. А вот его странное поведение было результатом воздействия на мой мозг Бейкера. Проблема заключалась в том, что моё сознание необходимо было провести через пережитый кошмар. Только Кристиан отчего-то решил, что мне будет проще с этим справиться, если вместо Алана я буду видеть его. Но ведь я знала Криса и подсознание постоянно металось, выдавая мне то «доброго Деверо», то «замену Бейкера».

После той сцены в ресторане, у меня случился срыв, и сознание просто не захотело следовать заранее подготовленному плану. Тогда доктор Милтон хотел всё бросить и начал уговаривать Криса отступить. Ведь я всё сильнее затягивала их обоих в собственное безумие. Только муж не отступил и продолжал настойчиво проводить меня по глубинам собственных ужасов.

Я покачала головой, отвлёкшись на миг от воспоминаний и зашла в приёмную, где сидела Кэролайн. Смешно, но я так и не смогла относиться к ней нормально, поэтому сразу предупредила, что её переведут в другой отдел. Странно, что мой мозг взял именно её образ за основу злой мачехи. Может, всё дело в том, что я как-то слышала её разговор с дочерью? Не знаю. Подсознание порой выдаёт очень забавные шутки.

Например, оно смешало мои воспоминания с теми, которые я получила от Джиллиан и Джима. Да взять хотя бы девушку Энни с изуродованным лицом, образ которой так удачно лёг в основу моих кошмаров и переплёлся с жизнью Джи.

Пальцы дрожали, когда я открывала дверь в кабинет, где раньше проводила очень много времени. На ватных ногах я подошла к столу, провела по надписи, накарябанной на столешнице, и очень удивилась, когда туда шлёпнулись две крупные солёные капли из моих глаз.

«Не плачь, любимая. Не надо. Всё закончилось, детка», – раздался в голове мысленный голос Кристиана.

После моего возвращения, мы выяснили, что можем спокойно общаться на расстоянии. К удивлению Криса, я рассказала и объяснила, как использовать способности на расстоянии, лечить себя и многое другое. После долгих споров и обсуждений, мы решили, что люди просто не готовы к таким переменам в жизни. Но я и Крис свои способности развивали, хоть и потихоньку с помощью моих подсказок. Правда, больно было вспоминать, каким образом я получила такие знания. Всё это рассказал мне Алан, а моё подсознание уже придумало целую историю.

Так вот оказалось, что в том злосчастном шприце, находился препарат, который использовал в своё время Бейкер. Мы так и не узнали, где Алан его достал, поскольку формула была недоработанной. А тем вечером, который стал финальным в жизни Алана, меня готовили к инъекции.

Но так вышло, что инъекцию я сделала себе сама и очень неудачно, поскольку в тот день я действительно умерла. На целых две минуты. Повезло, что рядом оказался Крис и успел привезти меня в «PAND». А вот повторная инъекция, вернула меня в сознание, и позволила не сойти с ума. Хоть Милтон и говорил, что это меня убьёт, но Крис настоял на своём и спас мою жизнь вместе с сознанием.

А вот Алана спасать было некому.

Уже который день я задавалась вопросом: «Могла ли я что-то изменить, если бы повела себя по-другому? Спасла бы я своего Алана?»

Жаль ответить уже было некому.

Ничего. Жизнь продолжается. Только каждый раз, стоит векам сомкнуться, будто наяву я вижу такие родные серые глаза. И слышу голос того семнадцатилетнего мальчишки, который сбежал с экзамена, когда услышал по новостям о гибели моих родителей, и прилетел ко мне, чтобы я не оставалась одна. Тогда он присел на корточки, посмотрел на меня и тихо произнёс:

– Ну, привет, воробушек!