Надежда Птушкина

Пока она умирала

Водевиль в трех частях

Действующие лица

Софья Ивановна — очень старая дама.

Татьяна — её дочь.

Игорь — их новый знакомый.

Дина — «дочь» Татьяны и Игоря.

Часть первая

Однокомнатная квартира, в которой старятся две женщины.

Всё старомодно и уютно. Стабильно годами. Шифоньер, горка, стеллажи, заставленные подписными изданиями, шторы с бантами, скатерть с кистями на круглом столе. Массивные стулья, громоздкие кресла, абажур. Сейчас всё это сквозит через полумрак и выглядит многозначительно, поэтично и печально. Комната освещена тремя свечами.

Ясно видно только старую женщину с пледом на коленях (Софью) и женщину помоложе, на низкой скамеечке возле ног старой и с книгой на коленях (Таню).

ТАНЯ. (читает вслух) …Они вошли в столовую рука об руку и уселись рядом. Никогда ещё с тех пор как существует мир, не бывало такого обеда. Был здесь престарелый банковский клерк, приятель Тима Линкинуотера, и так внимательна была сестра Тима Линкинуотера к мисс Ла-Криви, а сам Тим Линкинуотер был так весел, а маленькая мисс Ла-Криви так забавна, что они могли бы одни составить приятнейшую компанию.

Софья протяжно вздыхает.

ТАНЯ. (подымает голову от книги и смотрит на мать) Мамочка, у тебя боли?

Софья. Нет, Танечка, не беспокойся.

Таня.

(выждав немного, продолжает) Затем здесь была мисс Никльби, такая величественная и самодовольная. Мадэлайн и Кэт, такие разрумянившиеся и прелестные. Николас и Фрэнк, такие преданные и гордые, и все четверо были так трепетно счастливы. Здесь был Ньюмен, такой притихший и в то же время не помнивший себя от радости, и здесь были братья-близнецы, пришедшие в такое восхищение и обменивавшиеся такими взглядами, что старый слуга замер за стулом своего хозяина и, обводя взором стол, чувствовал, как слёзы затуманивают ему глаза.

Софья снова горестно и протяжно вздыхает.

Таня. Читать дальше?

Софья. Это очень трудный вопрос.

Таня. Ты устала слушать?

Софья. (вздыхает) Я должна, я должна поговорить с тобой, Танечка, я должна.

Таня. (закрывает книгу) Страница сто шестьдесят вторая. (ставит книгу на полку) Будем ужинать?

Софья. Скажи мне правду, Таня, только правду.

Таня. Да, мамочка?

Софья. Когда я умру, тебе станет легче?

Таня. (опускается перед креслом на колени и прижимается щекой к материнским рукам) Я очень люблю тебя, мама!

Софья. Многие из нас, старых людей, покидая этот мир, утешаются тем, что своим уходом надеются облегчить жизнь близких. У меня этого утешения нет. Я умру, а твоя жизнь, боюсь, станет ещё печальнее.

Таня. Ты хуже себя чувствуешь?

Софья. Девочка моя, только не пугайся и не паникуй. Знаю — я умру сегодня или завтра. Тоска, тоска сжимает сердце.

Таня. Ты себе внушаешь. Я приглашу доктора.

Софья. Пора, пора… Не боюсь смерти. По тебе моя тоска, Танечка. Я покидаю тебя одну, без мужа, без детей, без близкого человека. Ты — лучшая из дочерей. Где же справедливость? Почему ты должна дойти свой путь в одиночестве? Почему? Почему?!

Таня. Мамочка, на свете полно старых дев!

Софья. Не произноси этого! Ты хорошенькая! У тебя фигура, высшее образование! Ты порядочная, хозяйственная, интеллигентная и без вредных привычек…

Таня.

Классический портрет старой девы! Тебе геркулес или рисовую кашку?

Софья. Танечка! Я говорю серьёзно.

Таня. И я серьёзно. Творог или сырники?

Софья. Я никогда тебя не спрашивала.

Таня. А давно мы не ели омлет! И напрасно!

Софья. По тебе ничего нельзя угадать!

Таня. (искушает) Так как насчёт омлета? Слабо прожаренный, с тёртым сыром и сельдереем?

Софья. Можно я спрошу хоть перед смертью? Это очень-очень важно для меня.

Таня. Конечно, мама! Спрашивай о чём хочешь! Но сначала ответь — тебе чай или кофейный напиток?

Софья. Ты была когда-нибудь влюблена?

Таня. А как же? Я ужасно влюбчивая! Была лет сорок-пятьдесят назад. (подвигает кресло к столу) Вот этот салат из моркови с яблоком съешь обязательно. Хотелось бы сегодня обойтись без слабительного.

Софья. А у тебя были… связи?

Таня. Связи? Что ты имеешь в виду.