Пока смерть не обручит нас

– Ведьма! Такая белая кожа может быть только у мерзкой колдуньи! Она приворожит наших мужчин! Она сожрет наших детей!

А я посмотрела на Ламберта, который подался вперед, впившись одной рукой в поручень кресла. Теперь он уже смотрел на меня, и его темно-серые глаза казалось прожигали насквозь. Казалось, кожа задымится от этого взгляда, от этого безумного блеска, по которому я так соскучилась. Стражник схватил меня за левую руку и поднял ее насильно вверх.

– Клеймо ведьмы! Черная змея с жалом! – завопил «прокурор».

Ламберт-Михаил царапнул глазами мое лицо и опустил взгляд к груди, прикрытой тоненькой материей сорочки, прилипшей к воспаленной коже, и снова поднял глаза к моему лицу. Тяжелый взгляд, знакомый мне далеко не один год. Взгляд исподлобья, взгляд весом в несколько тон… Взгляд, от которого становится трудно дышать.

– Вы так же отрицаете, что эммм… хммм… совокуплялись с самим Сатаной?

Я не верю, что слышу это! Нееет! Нет же! Если только мой бывший муж не есть сам Сатана! Потому что за всю мою жизнь я совокуплялась только с ним.

Ламберт совершенно неожиданно резко повернулся и посмотрел на «прокурора».

– Пусть ее проверят прямо сейчас! Пусть удостоверятся в том, что эта грязная женщина лжет и суд честный в своих обвинениях.

Голос герцога заставил всех замолчать, и стихли даже ропот стражников у выхода из залы и голоса людей снаружи.

– Пусть ее осмотрит лекарь и вынесет свой вердикт. Если графиня Блэр не девственница, ее казнят сегодня же, но вначале отдадут на потеху солдатам.

О Боги! Какая девственность? Я была замужем… Мою девственность он и забрал несколько лет назад. Я хотела было кинуться к трону, но меня удержали, а мой взгляд скрестился с дымчатыми глазами моего мужа. Я увидела, как изогнулся в ухмылке красивый и безумно чувственный рот, но эта ухмылка не коснулась его глаз.

Глава 6

В этом не было ничего похожего на посещение женской консультации и частного гинеколога. Хотя и там не испытываешь никаких положительных эмоций, а я так не испытывала их вдвойне. Так как знала предварительный приговор врачей, и надежда на чудо смелости мне не прибавляла.

Но то, что должно было произойти сейчас, привело меня в состояние истерического шока. Тот, кого они назвали лекарем, больше походил на…на какого-то Джека Потрошителя в нахлобученной на лоб высокой шляпе, длинном плаще до колен и сапогах с золотыми пряжками. Он нес с собой саквояж, и его лицо было скрыто в тени полей его шляпы. Но меня ужасал не столько его вид, сколько этот самый саквояж и понимание, что здесь нет в сторонке раковины с мылом и нет даже влажных салфеток и… он собирается это сделать здесь? В зале, переполненной людьми?

Я взвыла и начала брыкаться, вертеть головой в судорожных попытках выплюнуть кляп, освободиться от сжимающих меня рук стражей. Я им не дамся. Они не смогут со мной ничего сделать. Это антисанитария, это…это невозможно. Только не здесь, не при всех. На меня не обращали внимание, и мои стражники держали меня настолько цепко, что я не могла даже шелохнуться.

Трое других копейщиков вытащили к стене стол. Я продолжала мычать, брыкаться и сильно мотать головой.

– Боится тварь! Боится, что сейчас станет ясно, какая она развратная шлюха! Любовница дьявола! Потаскуха самого Сатаны!

Неужели он позволит? Неужели это произойдет на самом деле сейчас?

– Вынесите в залу ширму, побережем религиозные чувства присутствующих здесь леди и джентльменов, – послышался так хорошо знакомый мне голос, от которого внутри все задрожало.

Меня силком затащили на стол, распяли и привязали руки к ножкам стола, содрали из-под подола панталоны и швырнули их куда под стену. Пока пытались развести в стороны ноги, я все же умудрилась ударить одного в челюсть, а другого в нос. Но им удалось связать мне и ноги. Распластать на столе, как пригвожденную к доске бабочку. Из-за ширины столешницы я не могла свести вместе колени. Тяжело со свистом выдыхая воздух, я смотрела, как Потрошитель открывает свой саквояж и вытаскивает оттуда какие-то жуткие предметы. От понимания, что я совершенно не знаю, в ком они еще побывали и, о Боже, каких, и правда, потаскух он осматривал до этого момента, меня затошнило. Но он хотя бы вымыл в тазу руки и вытер их полотенцем.