Пока живешь...

Есть игры, доступные детям зверей,—рычанье, прыжки, зубохватство, кульбиты, —их цель — половчей, похитрей, поскорей.Зверек подрастает, и игры забыты,хотя не совсем — репетиции драмприводят к охоте, убийству, добыче.Природа к своим беспечальным дарампорой добавляет и кровь и величье.И в играх детей человеческих взмахприсутствует как элемент тренировки.Потом в неуютных бетонных домахкончают мужья своих- жен монтировкой.То игры простые, и грубый их текстна первых страницах наследственной книги.Но выпечен гомо из множества тест

и вкусен друг другу повыше ковриги.И разные уровни этих забаввсегда отвечают зигзагам извилин.Проста красота богатырских застав,и сложен театр полицейских давилен.Но вот в монотонные дикости днейявляется слово из древней Эллады,в котором (компьютерных игр не бедней)запрятана участь всеобщей награды.Страдательный демос и царственный крат —два корня великого древа,алмаз европейский крупнейших карат,возросший в темнилище хлева.В России его не распилишь на всех.и он украшает пиджак антипода,когда нарекают разбойничий грех

заботой о благе народа.И демос не кратный века ничему, а только природе и смерти, взирает на грани, сверлящие тьму, как на игуменью черти. И эта игра посложнее других, поскольку в ней примут участье ведущие вечную битву враги — народ и народа начальство.

«МЫ НЕ ВИДЕЛИСЬ СКОРО ГОД...»

* * *Мы не видались скоро год, неверны Ваши предсказанья — не избавленье от забот, разлука с Вами — наказанье.

Пусть я понять Вас не сумел, но разлюбить не в силах Вас я. Стареем мы от дел, от дел... И любим горше и прекрасней.Прощайте! Есть всему конец, но жизнь идет, и слава богу, что я дурак, а не подлец... В дорогу, дураки, в дорогу!

БАЛЛАДА О БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШЕМ

Меня нашли в четверг на минном поле. В глазах разбилось небо, как стекло, и все, чему меня учили в школе,в соседнюю воронку утекло. Друзья мои по роте и по взводу ушли назад, оставив рубежи, и похоронная команда на подводу меня забыла в среду положить.

И я лежал и пушек не пугался, напуганный до смерти всей войной, и подошел ко мне какой-то Гансик и наклонился тихо надо мной. И обомлел недавний гитлерюгенд,узнав в моем лице свое лицо, и удивленно плакал он, напуган моей или своей судьбы концом.О жизни не имея и понятья,о смерти рассуждая, как старик,он бормотал молитвы ли, проклятья,но я не понимал его язык.И чтоб не видеть глаз моих незрячих,в земле немецкой мой недавний враг,он закопал меня, немецкий мальчик,—от смерти думал откупиться так.