Покер для даймонов. Тетралогия

Рае прошла мимо меня к столику, на котором стояла открытая бутылка вина, тарелка с фруктами и бокалы. Наполнила один из них немногим меньше половины и, словно сомневаясь, стоит это делать или нет, долила еще чуть-чуть.

Ее тонкие, нежные пальцы скользнули по тонкой ножке и замерли, не торопясь поднять фужер.

— Я никогда не верила, что отец отдал приказ убить мою мать.

Как бы я хотел подняться навстречу ее боли и забрать ее себе, не позволяя ей коснуться единственной женщины, которая существовала для меня. Но ни ее слова, ни то напряжение, что ощущалось в ее теле, не дозволяли мне сделать этого. Требуя лишь быть немым свидетелем того, как обмирает ее душа, уносясь воспоминаниями в то время.

— Я всегда чувствовала в нем то, что было скрыто за ледяной бесстрастностью, за его жестокостью и ужасом, который он вызывал у всех. Кроме меня. — Ее улыбка выдавала внутреннее опустошение, вызывая у меня странную тревогу. И это было очень похоже на то, что свое представление о Вилдоре мне вновь придется если и не изменить, то подправить уж точно. — Я не смогла поверить в сказанные им слова, когда меня вернули на Дариану. Но теперь, после того, что ты рассказал, они звучат совершенно по-иному.

— Что он сказал?

Как я не пытался удержать себя, мне не удалось это сделать. Впрочем, я этого и не хотел. Мое сердце жаждало биться рядом с трепещущим ее. И я не собирался больше противиться этому.

Я оказался рядом с ней еще до того, как закончил говорить. И лишь прикоснувшись к ней понял, что не ошибся. И это нужно было не только мне, но и ей. Чтобы хотя бы на миг позволить себе быть слабой и беззащитной рядом с тем, для кого эта ноша станет не бременем, а счастьем.

— Он поклялся мне, что ее кровь не осквернила его честь.

Лера Д'Тар. Дариана

Итак… можно было начинать подводить итоги.

Прошлый вечер показался мне очень длинным. Так же как и последовавшая за ним ночь. Еще одна бессонная ночь, только теперь благодаря Вилдору. Не то, чтобы он решил мне исповедоваться, но… наш разговор, начатый в моей комнате и прерванный на довольно утомительную, но весьма плодотворную тренировку, продолжился все на том же берегу озера, которое уже неоднократно становилось очевидцем наших с ним встреч.

Он не изливал мне душу — просто рассказывал о себе, нисколько не стремясь изменить мое мнение. Но с каждым эпизодом его весьма насыщенной жизни мне становились понятными не только его действия, но и его устремления. И это делало его все более похожим не на правителя, заработавшего славу сильного и непримиримого, а на существо, в котором цельность основывалась на противоречиях. В котором многое составляло единство, нанизанное на жесткий стержень и обрамленное невообразимой выдержкой.

И пусть что-то продолжало оставаться для меня неясным, пребывая на грани принятия или отторжения, пусть со многим я была не согласна, я не дала себе права судить. Но и не стала сторонним наблюдателем, бесстрастно следуя за открывавшимся передо мной жизненным путем.

Я переживала каждый его день вместе с ним, радуясь его победам и… огорчаясь той боли, которую он нес с собой. И я знала, зачем он произносит эти слова. В глубине души надеясь, что настанет тот день, когда я расскажу его сыну каким был его отец. Не в официальных хрониках, а в той жизни, которую прожил.

И оставляя за мной выбор: отдать эту память Закиралю или… стать единственной, кто будет знать об этом.

Потом настала моя очередь поведать о себе. Впрочем, о моей жизни он знал немало. Но это не помешало ему стать столь же внимательным слушателем, каким была и я. И все отличие состояло лишь в том, что он позволял себе комментировать принятые когда-то мной решения. Но делал это настолько мягко и ненавязчиво, что напоминал скорее заботливого старшего брата, чем того, кем на самом деле являлся.

И все это было настолько странно и… так естественно, что даже добравшись до постели я так и не смогла избавиться от ощущения произошедшего чуда. Чуда, которое смыло все неправильное, что было в наших с ним отношениях, оставив после себя лишь основное — он был из тех, чье мнение для меня стало важным.

— Сегодня ты не откажешься отобедать со мной? -

День уже был давно в разгаре, когда Вилдор вошел в лабораторию, в которой я проверяла еще одну идею Тинира.

И вновь, вполне успешно: кровь демонов, послуживших основой для создания даймонов, продолжала оставаться в них довольно сильной. И мне удалось без особого труда вытащить из Сэнара способность повелевать огнем, не создав конфликт с магией Хаоса, которая для него была основной, и закрепить ее.

Не скажу, что в голосе Ялтара, после того, как я ему это показала, прозвучало ожидаемое мной удовлетворение, но за щитами, которые он на мгновение опустил для меня, оно явно присутствовало.

Он сам-то понял, что дал мне право сомневаться в том, о чем мы уже договорились?!

— И отобедать и отужинать. Если мое присутствие не станет для тебя тяжким испытанием.