Похищая огонь. Как поток и другие измененные состояния сознания помогают решать сложные задачи

Тенденция, обеспечивающая более широкий и безопасный доступ к экстазу за счет технологических инноваций, не ограничивается экстремальными видами спорта. Как мы увидим в остальной части главы, она проявляется во многих видах деятельности, позволяя большему количеству людей оценить то, что могут предложить измененные состояния сознания. Мы проливаем некоторый свет на страшную тайну Дина Поттера, избавляясь при этом от необходимости делать тот суровый выбор, что вынужден был делать он и другие первопроходцы. Технология несет экстаз в массы, позволяя нам испробовать все его оттенки и при этом не рисковать всем, что у нас есть.

Музыкальная тусовка

Вот уже почти 50 лет Тони Эндрюс воздействует на наш разум[255]. Когда вы приходите в клуб или на концерт, он уже там, пусть и незримый, копается в вашей голове. Если вы когда-нибудь бывали на «Гранд Ол Опри», или в Королевском Альберт-холле, или в данном случае в «Космосе» (культовый клуб на Ибице, признанный лучшим в мире), он оказывается и там, настраивая ваш мозг с удивительной точностью.

Эндрюс занимается звуком. Технически он звукорежиссер, специализирующийся на акустических системах, и соучредитель британской компании Funktion-One; и хотя, возможно, вам это название ни о чем не говорит, за ним стоит полвека инноваций в области акустики и поисков того, что Эндрюс назвал «аудиомоментом». Аудиомомент — это момент полного поглощения. «Это момент, — объясняет Эндрюс, — когда вы целиком погружаетесь в музыку. [Когда] внезапно осознаете, что каким-то образом переместились в другое место… Когда обнаруживаете, что узнали о себе больше, чем раньше».

Личный аудиомомент Эндрюс пережил в девять лет. Мама принесла домой пластинку Элвиса Пресли с песней Hound Dog. Когда она включила проигрыватель, Эндрюс почувствовал, что в нем что-то переменилось. «Я как будто чувствовал электричество в теле и хоть и не понимал, что это, знал, что это прекрасное чувство. С тех пор я ищу его повсюду»[256].

К тому времени, когда ему исполнилось шестнадцать, он уже конструировал динамики и тестировал собственные идеи. Например, однажды он поставил громкоговоритель в угол своего гаража передней стороной к стене — так, чтобы звук попадал прямо в линию соединения стены и пола. Высокие ноты и средний диапазон практически исчезли, зато басы грохотали вовсю. Так Тони создал рупорный бас — изобретение, приведшее к существенному улучшению качества звучания живой музыки и, как следствие, увеличению количества трансформационных аудиомоментов, которые должны были ощутить посетители концертов.

Эндрюс также понял, что качественная стереоаппаратура для дома, которую раньше называли Hi-Fi, обеспечивает вполне достаточное качество звука для перехода в измененное состояние, но только для людей, находящихся в комнате. Если он действительно хочет что-то изменить, ему нужно создать систему, способную воспроизводить аудиомомент в масштабе стадиона. «Тогда, — объясняет Тони, — у людей появится общее место для расширения сознания»[257].

Оказавшись на недавнем концерте перед звуковой системой компании Funktion-One, мы поняли, как далеко продвинулся Эндрюс в совершенствовании аудиомомента. Это было не обычное прослушивание музыки, а скорее ощущение, что нас окатывали звуками из пожарного шланга под давлением. Басы ударяли нам в грудь, словно взрыв гранаты, а от высоких частот волосы вставали дыбом. И главное — до конца концерта у нас в голове не было абсолютно никаких мыслей.

Конечно, Эндрюс далеко не первый, кто соединил силу музыки с ее способностью изменять сознание. В последние годы ученые установили, что большинству особо почитаемых религиозных мест в мире присущи уникальные акустические свойства. Изучая пещеры Арси-сюр-Кюр во Франции[258], музыкальный этнограф из Парижского университета Егор Резников обнаружил крупнейшую коллекцию наскальных рисунков эпохи неолита на глубине около километра, которые намеренно размещались в наиболее акустически привлекательных точках пещеры — с самым сильным резонансом.

«Теория Резникова[259], — пишет Стивен Джонсон в книге How We Got to Now («Как мы сюда дошли»), — сводилась к тому, что неандертальцы собирались возле нарисованных изображений и молились или пели, исполняя некий религиозный обряд и используя отражение звука от стен пещеры для магического усиления звучания собственных голосов».