Похищение чародея

— Вот этого делать и не следует, — Сталин сказал. — Неразумно. Мы еще пригодимся, слово вам даю.

— Простите, — сказал Гаузе, — с кем честь имею? А то мне вашего лица не видно.

— Берия он, — сказал Сталин. — Лаврентий Павлович. Вы с ним по возрасту не встречались, а жаль. Душевный человек, мой сатрап. Убийца.

— Так вот вы какой! — сказал Гаузе. — Скрываетесь?

— Приходится, — сказал Берия. — Иногда глаз чешется, страшное дело. А не почешешь. А вы, значит, Гаузе. Как же, как же, вашего папеньку мы в тридцать втором из партии вычистили за сокрытие белогвардейского прошлого его мамаши. А вашу тетушку Ирину мы в тридцать седьмом расстреляли за связь со своим мужем, осужденным по пятьдесят восьмой. Я правильно вашу биографию излагаю?

Гаузе только отмахнулся. Чего сейчас старое ворошить. Главнее прекратить все.

— У вас, — сказал он, — никакой надежды. Я все равно вас разоблачу. Лучше сдавайтесь. Ну чего вы ждете?

— Ждем, — сказал Берия. — Ждем и надеемся. Вот, видишь?

Из-под кровати белый телефон вытащил.

Трубку снял. Дал Гаузе послушать.

А там гудок длинный, потом женский механический голос говорит:

— Ждите ответа… Ждите ответа… Ждите ответа…

— Вот и ждем, — сказал призрак Сталина.

— Не дождетесь, — сказал Гаузе. — Ваш телефон с вокзальной справочной соединен.

Засмеялись бывшие вожди. Потом Сталин сказал:

— А ты отсюда живым не выйдешь, потому что от таких, как ты, бесстрашных нам большое беспокойство.

Сказал так, и набросились они на Гаузе.

Ну, с призраком несложно справиться. У него хватка слабая. Берия посложнее противник, только от возраста и долгого сидения силу потерял. Но все-таки двое на одного.

Возились они, возились посреди камеры, а тут в дверь полковник Бессонов заглянул.

— Кончайте, — сказал, — товарищи. Пошли, Гаузе, за мной. Нагулялся. Ох, дела, дела…

И увел Петра Гаузе из рук вождей. А пока провожал до больницы, вслух размышлял:

— Изжили они свое, еще как изжили, новую политику надо вырабатывать. Без них, на твердых, демократических началах единовластия.

Призрак сзади по коридорам плелся, бормотал:

— Отдай его нам. Мы погибнем, ты погибнешь.

— А вот я и не погибну, — огрызнулся Бессонов. — Я вывернусь.

В коридорах пахло гарью, на полу валялись куски штукатурки.

— Как там Левкой с Морозовым? — спросил Гаузе.

— Погиб твой Морозов, вечная ему память, большой писатель и ученый. К сожалению, ничего от него не осталось. И Левкой пострадал…

15

— Где ты был, Петя? — Полина волновалась. — Тут без тебя столько событий, не представляешь!

— Знаю.

— А Левкой на твоем месте лежит. Раненый.

— А мне куда? В общую палату?

— В общей палате репетиция самодеятельности, — сказала Полина. — Там зэки будут песни петь под руководством капитана Левкоя.

— В карцер?

— От карцера ключей не найдут. И дверь туда завалило.

— На улицу?

— Нет, — сказал полковник Бессонов. — Вам, товарищ проверяющий, придется провести ночь в комнате Полины. Я бы сам пошел, да дела. А ты, Полина, не сопротивляйся. Приказ.

Оставил он Петра вдвоем с Полиной.

— Вот какая история вышла, — сказал Гаузе. — Вы меня не опасайтесь.

— Я тебя и не опасаюсь.

В том же большом доме, под крышей, каморка, живет в ней медсестра Полина. Не то заключенная, не то вольная, не то лагерная блядь, не то сестра милосердия.

Кровать девичья железная в углу. Зеркальце на тумбочке, стул, рукомойник, на стенах фотографии кнопками прикреплены. Окошко с решеткой.

— Здесь, на мансарде, слуги жили, — сказала Полина. — Помойся, если хочешь. Я за тебя беспокоилась. Боялась, что засыпало.

— Жаль, что я доставил вам беспокойство.

— Ты здесь человек нормальный, не считая Чапая. Остальных всех передушили.

Вымылся Гаузе с мылом, вафельным полотенцем вытерся.

Полина косынку сняла, волосы начала расчесывать. Волосы рыжие, темные. Красота у нее кошачья, сказочная, гибкая.

Охранник ужин принес. Пайка хлеба двойная, щи почти настоящие.

— Лично от начальника лагеря, — сказал.

Полина ни спасибо, ни звука.

Ушел солдат, Полина, как хозяйка, говорит:

— Хотите почитать перед сном, на тумбочке книжка.

Книжка Сетон-Томпсона про животных, с рисунками.

Вдруг снизу грянуло:

По долинам и по взгорьямШла дивизия вперед…

— Это что? — вскинулся Гаузе.

— Самодеятельность. Завтра конец месяца, план выполним, концерт будет. Капитан Левкой старается.

— Он мне сказал, что собакой работал.

— Преувеличивает.

— Я сам видел, как он по следу шел.

— Показуха. Не обращайте внимания. У него же родословной нету.

— С вами связана тайна, — сказал Гаузе.

— Какая уж тайна.

В Гаузе возникло странное трепетание. Вдруг понял в синих сумерках, что наступит ночь и лягут они спать. Вдвоем…

— Ай-ай-ай, — улыбнулась Полина. — У нашего молодого человека появились крамольные мысли. Не рассчитывай на взаимность. Разочаруешься.

— Почему вы так подумали?..

— Ты мне на колени поглядел. Робко, но сладострастно. Как старый генерал.

— Простите.

— Да ты не красней. Лучше мне о Москве расскажи. Посумерничаем.

Снизу завывало:

Степь да степь кругоооооом…